Как все начиналось

Вызвали на комиссию 8 июля 41-ого года, и сразу – своим ходом в баню на ВРЗ, оттуда на станцию. 

Вечером уже погрузились, повезли нас оттуда в Новосибирск, потом в Омск, через Свердловск в Муром под Москвой, выгрузили – и на стадион. Утречком приехали «покупатели». Я хотел было шофером, но, думаю, практики мало – черт с ним, куда попаду, туда и попаду, - попал в минометную батарею. 

Нас увезли за Ржев – это за Москвой. Мы там были в резерве, учились. А 22 сентября направили на передовую под Смоленск. Он как пошел в наступление, как начал бить – боже мой! Мы тут стали отступать к Ржеву, здесь приняли бой сильный, отступали. Пехота ушла, а нас оставили оборону держать, взводом примерно. Посидели – нет никого. Думаем: кого мы будем ждать – немцев, что ли? Мы пошли тоже. Вошли во Ржев – вся дивизия, может, армия. День туда-сюда потолкались – никакого распоряжения не было. Объявили об окружении, потом о том, что оно прорвано. Стали отступать больше. Куда отступать? На Торжок. Минометы ушли, а мы пешком остались. И командования нет. До Торжка еще не дошли, в деревне на ночь остановились отдохнуть – жители сказали, что Торжок 2 дня бомбили; в Калинине, говорят, уже десант немцев. Стали идти влево. Отступать некуда, и командования нет. Сказали: идите туда-то (дер. Песчаная – 7-8 км от Торжка), там формируется полк. Тут-то нашел я своих минометчиков. Брат сродный бабушки, Федор Иванов (Иванович?) , и я пошли по деревне. Смотрю – мой старшина Коновалов. Командир батареи у нас был Кудряшов – маленький такой… Я был старший сержант. Стояли с неделю. Должны ехать на батарею, на передовую, под Великие Луки. Командир дивизии приказывает: - Давай своих людей – оборону держать надо.

А людей – 7 человек. И снарядов нет. Тогда оставили в тылу. Нам говорят: в таком-то месте формируется дивизион, 234-й минометный дивизион. Сентябрь-октябрь-ноябрь формировали и стали нас подтягивать ближе к фронту – к наступлению 6 декабря.

Холод был, эх, холод… В конце ноября наших шоферов сняли на вывозку снарядов. Целые сутки возили мины, а завтра – на передовую. Дали все теплое, валенки. Не успели надеть, как раздели – прибыла пехота, пополнение. Поехали на передовую раздевши, по-летнему, прискакивали с машиной рядом. В дер. Дуб обмундировали снова. 

Совсем рядом – передовая. Окопались, миномет установили, пристрелку сделали. Уже есть приказ: завтра будет сигнал «катюши». Мы слыхать-то про нее слыхали, а не видели. Ночью не спали и пожгли даже шины – холодно, греться-то надо. Как «катюши» заиграли – мы «бах» все на землю! С 6-ти часов 6 декабря стали бить. Я оглох совсем. Только после термитных снарядов вечером выбили немцев. 

Новый 1942 год встречали в г. Старице. Получили посылки ночью: у кого – четушка, у кого – перчатки, кисеты…

Два юнкерса и наши машины рядом стоят. Хорошо, что не понял он – только ветровые стекла повылетали.

Утром пошли на Старицу, наши танки обошли немцев – те бросили столько техники! И не только технику… Немцы тащили с собой детские ботиночки, чайники: думали – пройдут, и вот – не прошли!

А отступая, немцы сжигали наши деревни. Приходишь – там, там из погреба вылазят, из лесу выходят… Вот на малышей-то насмотрелся!..

У нас вши завелись за месяц наступления: в деревне-то не разрешалось ночевать – только в лесу. Потом уже из терпения вышли: ну, товарищ старший лейтенант, ну, в тылу они там – ну, давайте их сюда, а мы хоть помоемся!

Нас вывели в тыл, в баню – а там бани нету! Пришлось делать нам самим – в хомутной. Целую неделю мылись и жарили, жарили и мылись. С себя все пожгли. И опять вперед, на дер. Собакино. Потом всю нашу батарею передвинули ближе к фронту. Весной, в апреле, приехали на передовую. В балке остановились, рядом дорога. Видим, как кухни идут на передовую. 

На 2-ой или 3-и день комбат Гринько (он из Кабардино-Балкарии был) вызывает меня (я старшим сержантом тогда был), спрашивает, все ли в порядке, поедешь, говорит, на передовую один, только твой миномет.

Приехал – четыре огневые позиции готовы, там разбили всех. Назавтра – давай огня! На 3-ий день наши должны пойти в наступление. Комбат мне: будь готов! Я говорю: всегда готов – у меня ребята хорошие были (Тимощенко, тракторист из Красноярского края, говорил: а кто боится – того быстрее убьют; НевидИмов был слесарь завода им. Чкалова из Новосибирска; Блинник – из Энгельса рядом с Саратовом; Захаров – молоденький парнишка, хороший наводчик; когда до Юркевичей дошли, я смотрю – он ушел, и нету опять, я его предупредил; Попов из Гурьева Алтайского края, тоже хороший парень, потом командиром расчета стал).

Началось. Я как осколочным дал – миномет лопнул, и связь как будто перерезал кто. Послал солдата Петрова. Там разрыв, а мины там не взрывались! Командир дивизиона Цубрик посмотрел – и сразу в особый отдел меня. Все в порядке оказалось. Миномет поменяли – и опять давай огня! Снаряды все расстреляли, и нас в тыл отвели.

Перебросили на Северо-Западный фронт, под Демянск. Там была окружена 16-я немецкая армия. Там в обороне я простоял с июня до сентября. Отсюда опять на передовую, опять один миномет. Снарядов много привезли, пока все не расстреляли, меня не отпустили. Тут, у станции Осташково, у озера Селигер, нам троим был дан приказ расстрелять 2 боекомплекта. Мы до вечера все-таки расстреляли, но тут немцы нас засекли – как давай бить! И окопаться негде – кругом на полметра вода… В расчете осталось только 2 человека – вывели нас на пополнение своим ходом в Москву, оттуда в Ясную поляну. 1943-й год здесь встречали. В апреле или мае выехали отсюда, в июне – учения, и 5 июля нас – на Курскую дугу.

Когда прорвали все это, пошли на город Орел. Правда, другие взяли его, а мы повернули на Брянск, шли чере брянские леса. Форсировали Десну летом. Три дня стояли, пока понтонный мост не сделали – у нас же машины были. Жестокие бои были (до этого Оку форсировали, когда на Орел шли). Пошли в Белоруссии до Юркевичей, Сож должны были форсировать. Жители местные всех с душой встречали: немцы-то мародерничали, что хотели, то и творили; потому и проиграли войну – против них встало все население. Мало ли и виселиц было! Партизаны сделают что-нибудь, а фашисты всю деревню вешают.

Село Юркевичи – по ту сторону Сожа, а мы - по эту. Стояли недели 2-3, пока не выбили немцев. Подъезжали к переправе раза 2-3: подъедем, а мост разобьют…

Дошел я до Жлобина (Гомельской области).

28 января 1944 года я поехал учиться.

Командование меня вызвало, дали хорошую характеристику (у меня был орден, 2 училища) и отправили в Ленинградское военно-политическое училище имени Энгельса до 20 сентября 1944г. Нас тогда отправили в резерв фронта в г.Горький. Там пробыли в октябре-ноябре. 5 декабря 1944г. выехал в штаб главного командования фронта в Польшу. 1 января 45-ого года я приехал в действующую армию 1-ого Белорусского фронта парторгом батальона пехоты. 12 января 1945 г. пошли в наступление на Висло-Штеттинскую группировку. Были очень тяжелые бои под Штаргородом, когда подходили к Одеру; бои и форсирование Вислы. Наше наступление блокировали немецкие доты, один наш миномет раздолбили – нас сразу на его место на передовую. Мы всю ночь стояли, ни шагу не сдвинувшись (я тут ложку из дому потерял) – сразу и написали приказ о награждении орденом Красной Звезды. 

15 марта 1945 года меня ранили.

Было наступление назначено на 12.00. Когда наша артподготовка прошла, немцы тоже открыли огонь. Дали вторично артподготовку. И по решению командования меня послали поднять батальон в наступление (я уже лейтенант был). Но мне не удалось дойти до батальона.

Отправили в г. Кутно. А там в санроту не принимают, пока не помоешься – думаю, издеваются…

Руку загипсовали и отправили в Брест, а потом в Саратов, до 20 августа пробыл в госпитале.

О наградах:

Медаль «За боевые заслуги» - получил перед наступлением на Курской дуге (из наградного листа от 25.05.1943: «наградить командира батареи 120мм минометов старшего сержанта Вяткина Константина Ефимовича за то, что он под деревней Вязи-Вяревкино с 5 по 7 марта 1943 года уничтожил две огневые точки противника, один ручной пулемет и минометным огнем обеспечил продвижение наших подразделений. Является отличником боевой и политической подготовки, умело передает свой боевой опыт подчиненным.»)

Потом уже в наступлении – медаль «За отвагу»: там некогда было останавливаться, вперед и вперед; пехота отступает, а нам нельзя – просят огня! Когда атака, плюнешь на миномет – кипит: нельзя «огня» (из наградного листа от 05.08.1943: «умело ведя огонь по противнику, отразил контратаку гитлеровцев» )

Меня в дивизию вызывают, не знаю, зачем… Дали орден Отечественной войны 2 степени…( из наградного листа от 26.08.43: Вяткин К.Е. « как командир расчета 120мм минометов проявил в боях за населенные пункты умение и боеспособность. В районе деревень Березовец он четко и быстро передавал команду своему минометному расчету, который точно поражал немцев, засевших в окопах. Отбил две контратаки противника и две контратаки в районе Становой Колодезь. Рассеял и уничтожил до двух рот пехоты противника.»), а потом опять Орден Отечественной войны 2 степени (из наградного листа от 23 февр 1945г: «В наступательных боях, проведенных полком с 16 января 1945 года парторг батальона младший лейтенант Вяткин проделал большую работу по расстановке партийных сил и мобилизации партийной организации и личного состава на выполнение боевых задач.

В тяжелых оборонительных боях 1и 2 февраля 1945 года в районе деревни Хаммер Бранденбургской провинции крупные силы пехоты противника 8 раз предпринимали атаки к прорыву кольца окружения из города Шнайдемиля, но все они не увенчались успехом. В этих боях парторг батальона, находясь непосредственно в боевых порядках, поднимал боевой дух и личным примером увлекал на подвиги. В ходе отражения атак противника батальон подавил 5 огневых точек противника и уничтожил до пятидесяти гитлеровцев. 3 февраля 1945 года в районе деревни Штюбе, в период отражения контратак крупных сил противника, потеснивших два соседних полка, парторг батальона Вяткин возглавил боевые действия пятой стрелковой роты и добился победы над численно превосходящими силами противника. В ходе боя батальон восстановил положение, нанес большие потери живой силе и технике противника. За период наступательных боев партийная организации приняла в свои ряды 10 лучших бойцов и офицеров.»)