Я помню своего деда - Воякина Степана Ивановича только по детским воспоминаниям. Про ту страшную войну он мне никогда не рассказывал, да и правильно наверное - в том возрасте я всеравно ничего бы не понял. А так я просто запомнил его большим Дедом с добрыми глазами. Поэтому, я пожалуй лучше всего расскажу о нём выдержками из газетной статьи, которую семнадцать лет назад написал о нём мой отец - Воякин Анатолий Степанович.

"Степан Иванович родился в 1911 году на Тамбовщине в крестьянской семье. Судьба распорядилась так, что в начале тридцатых вместе с женой Натальей Алексеевной он оказался в Москве, где получил профессию шофёра. После рождения сына семья перебралась в посёлок Костино Мытищинского района.  Отец устроился на работу шофёром в пожарную охрану при бывшем КПО "Стрела". С началом войны отец отвёз семью на родину к родственникам, а сам, хотя и имел бронь, как работник военизированной пожарной охраны, добровольцем ушёл на фронт в составе 323-й стрелковой дивизии шофёром. Затем служил в 25-й Гвардейской бронетанковой бригаде: сначала механиком-водителем лёгкого танка, а потом до конца войны - командиром отделения шофёров в звании гвардии старшины. После разгрома Германии его дивизия была направлена из Кенигсберга на Дальний Восток воевать с японцами. Ехали через всю радовавшуюся желанной победе страну, мимо родных городов и сёл. Домой отец вернулся в конце 1945 года после разгрома империалистической Японии. В 1946 году в семь появился второй сын - я.

Практически вся дальнейшая жизнь отца была связана со 160-м домостроительным комбинатом, где на 510-й автобазе он проработал шофёром до выхода на пенсию. Он был очень скромным, немногословным человеком, обладал, несмотря на начальное образование, какой-то внутренней культурой, что располагало и тянуло к нему. В доме сохранилась папка с почетными грамотами и благодарностями от руководства комбината. Там же хранится грамота от командующего войсками Ленинградского фронта маршала Говорова. Отец неохотно рассказывал о том, за что им были получены награды. Говорил, что воевал, как все, что война - это боевая работа. Хотя иногда, в основном за праздничным столом, в разговорах с друзьями он вспоминал и о пеших переправах в ноябре через едва успевшие покрыться тонким ледком реки, и про примерзавшую к гимнастёрке шинель в декабре сорок первого, и о разведывательных танковых рейдах, и о необстрелянных, толком не обученных мальчишках, погибавших в первом же бою... 
Даже в День Победы отец не надевал свои ордена и медали, говоря, что они есть у всех воевавших, а у многих - их ещё больше, чем у него.

Фронтовые пути-дороги не могли не сказаться на его здоровье. После войны мы жили в бараке на не существующей ныне улице Чернышевского, что располагалась вдоль забора с северной стороны ДСК (бывший город Калининград Московской области, ныне - Королев). Когда отец возвращался с работы, он, чтобы не расстраивать маму, долго прокашливался на улице, не входя в барак. А я, по детской наивности, предупреждал маму, что сейчас папа придёт, я уже слышу, как он кашляет...

К сожалению, с переездами и неустроенностью быта не все награды сохранились до настоящего времени, не сохранились и фронтовые письма. Но я отчетливо помню сложённые конвертом-треугольником отцовские письма, отправленные с фронта маме и брату. Номер полевой почты, штамп "Проверено военной цензурой", вымаранные чёрными чернилами целые строчки написанного химическим карандашом отцовского письма - этого мне не забыть никогда, и очень жаль, что мне не довелось показать их моим детям и внукам."