Я, его правнучка, родилась спустя 11 лет после его смерти. Очень жаль, что мне не посчастливилось застать его живым. Я бы о многом его спросила... Например, о том, каково это в 18 лет встать на защиту Родины? Каково в 20 с лишним лет терять боевых товарищей? В каких операциях он принимал участие? Как он помнит момент, когда получил ранение? В каком городе он воевал? Потому что даже это толком неизвестно. И конечно же о многом другом я бы расспросила своего прадедушку. Но, увы, у меня нет такой возможности. Всё, что я знаю о нём, является воспоминаниями моего папы Гилькова Александра Валерьевича. Он застал своего деда-ветерана живым и интересовался о войне. Вот, что рассказывал Николай Григорьевич папе... "Было у нас две развед-группы. Однажды, первая группа ушла на разведку и не вернулась. Тогда вторая группа (где был я) пошла следом и увидела первую группу, повешанную на деревьях. Ночью мы снимали их тела с деревьев и хоронили...". Так, разведчиком, мой прадед был до апреля 1943го. А ещё мой папа, когда был маленьким, любил ходить в баню с Николаем Григорьевичем. И вот однажды, увидев в бане искалеченное, всё ямах тело дедушки он спросил :" Деда, а почему твоё тело всё в ямах? ". На что тот ответил:" Это, сынок, память об осколочном ранении от разорвавшейся мины". После этого ранения прадедушка и попал в госпиталь, в котором до конца войны работал шофёром. Папа говорит, что Николай Григорьевич не любил говорить о войне... Постоянно грозил пальцем, если его внучек пытался завести эту тему. Поэтому лишь два ярких воспоминания сохранились о фронте.