Мой дедушка (на фото: второй ряд, первый справа), 05.01.1915года рождения, село Раздор, Камызякского района.

Его детство и юность совпали с годами революций, войн, голода, строительства пролетарс­кой России. Но люди не выбирают ни вре­мени, ни места своего появления на свет и стараются устроить жизнь там и тогда, когда Бог или судьба судили им прийти в этот мир. Повзрослев, Василий Трещев пошел работать в рыбацкую ар­тель, ловил рыбу на Каспии. Потом же­нился, родилась дочь. И вроде начала жизнь налаживаться понемногу, моло­дые работали, любили, растили дочь, но пришли грозные сороковые годы, нача­лась война, и все изменилось в одноча­сье. Василия призвали в армию, в сен­тябре 1941 года он ушел на фронт.

Служить 26-летнего солдата определи­ли в 345-ю пехотную дивизию. После формирования дивизию отправили на оборону Севастополя. Долгими фронто­выми путями часть добиралась до пунк­та назначения: бесконечные станции, по­езда, а из Анапы уже пароход доставил бойцов в Севастополь. Пока добрались до места расположения, половина со­става дивизии погибла - немцы бомбили беспрерывно, а нашим отстреливаться нечем - только и было у солдат, что вин­товки.

Шел декабрь 1941, немцы стояли в 15 км от города.  Наши части заняли оборону, Василий Петрович был первым номером при станковом пулемете «Максим». Шли страшные кровопролитные бои. В февра­ле 1942 года немцы начали наступать. Беспрерывные бомбежки, артобстрелы уносили десятки тысяч солдатских жиз­ней. Наши части были плохо вооружены, прекратился подвоз боеприпасов - нем­цы прижали советские дивизии к морю и окружили со всех сторон. Началась бло­када. Восемь месяцев защищали город. Последнюю линию обороны - бухту и причал - три дня держали буквально го­лыми руками, но пришел приказ - отсту­пать. Но куда - только пешком в море, простреливаемое фашистами. Город был сдан. Около 120 тысяч изможденных, практически безоружных солдат были взяты в плен. Треть из них - раненые и больные.

Защитников Севастополя погнали в концентрационные лагеря. Это был их путь на Голгофу. Для кого-то он был недо­лгим - упавших, отступивших с дороги чуть в сторону, расстреливали тут же. Кто-то встретил свою смерть в лагере - на колючей проволоке под током или от побоев охранников. А для Василия Пет­ровича начался долгий, мучительный путь по странам, фашистским тюрьмам и лагерям, который невозможно описать и представить. Первый лагерь находил­ся в Бахчисарае. Это был просто огоро­женный проволокой огромный пустырь, по периметру которого установили выш­ки с пулеметами. Шли дожди, и на рас­кисшую землю нельзя было ни сесть, ни лечь. Воду для питья можно было взять только из луж, кормили отрубями, раз­веденными этой же водой. Начались расстрелы офицеров и евреев.

В лагере встретились земляки, трое мужчин села Раздор держались вместе. Через несколько дней большую группу пленных погнали в Симферополь. Наши Астраханцы тоже были в их числе. Стоял август, была сильная жара, от жажды и -перегрева-люди теряли сознание, упав­ших фашисты добивали.

В Симферополе лагерь разместился на территории бывшего овощехранилища. Там уже были военнопленные, они, чем могли, помогали вновь прибывшим: да­вали воду, рассказывали о режиме.

Потом - тюрьма на Украине, отправка в Германию. В небольшом городке Росток заключенных гоняли на работу в лес за 10 км распутывать клубы колючей про­волоки. Измученные голодом и мучения­ми, люди умирали бессчетно. В середине зимы пленных переправляют во Фран­цию. Пунктуальные немцы перед отправ­кой взвешивали солдат - надо точно знать, сколько живой силы находится в их распоряжении. Василий Петрович, рослый и в недавнем прошлом крепкий парень, весил тогда 32 кг.

После французской пересылки было ре­шено отправить пленных в Грецию. Когда эшелон проходил через Югославию, три земляка решили бежать. И однажды на рассвете, когда состав проходил через небольшой городок, товарищи выбили подпиленный засов двери и выпрыгнули из вагона. Постучались в ближайший дом, там им дали поесть. Беглецы пыта­лись узнать у хозяев нет ли поблизости партизан или подпольщиков, к которым они могли бы примкнуть. Но хозяева не говорили по-русски. Солдаты пошли в другой дом, но там вышло то же самое. И пока хозяйка кормила изголодавшихся пленных, двое мужчин куда-то ушли, как оказалось, за немецким патрулем. За не- удавшийся побег пленных жестоко изби­ли и отправили вслед за тем же эшело­ном. В Афинах всех погрузили на корабль и отправили на остров Крит, где Василий Трещев пробыл до окончания войны. Все время работали на строительстве воен­ных укреплений. В каменоломнях тума­ном висела пыль от распиливаемого камня. Немилосердно пекло солнце, рас­каленные камни обжигали босые ступни, от баланды, которой кормили пленных, рвало. Чтобы люди не взбунтовались, их держали небольшими группами по раз­ным участкам. Это был настоящий ад, выжить в котором уже никто не надеял­ся. Из полутора тысяч пленных к концу войны в живых осталось немногим бо­лее 4 сотен человек.

В день, когда пришло сообщение о под­писании капитуляции Германией, немцы разоружили и поместили в лагерь своих «друзей по оружию» - итальянцев и ру­мын. А в июне американские войска за­няли остров и всех пленных переправи­ли на материк. В Афинах, в палаточном лагере, бывшие военнопленные дей­ствительно поверили в свое спасение, союзники выдали обмундирование, по­стельные и банные принадлежности, кормили в столовой той же пищей, что и своих солдат. Измученным людям неве­роятно повезло - они выжили в нечело­веческих условиях, а после месяца пре­бывания у американцев перестали узна­вать друг друга: оказалось, что у каждого из них есть свои черты лица, а не те мас­ки обтянутых кожей черепов, к которым уже привыкли за годы фашистского пле­на.

Вскоре группа советских офицеров прибыла за нашими пленными. Вывезли сначала в Болгарию, где в течение меся­ца шли проверки, допросы - кто, из какой части, при каких обстоятельствах попал в плен и т.д. Потом повезли в Тобольск и там уже разрешили написать домой.

Несколько лет дома ничего не знали о Василии Петровиче - жив ли, где он. Род­ным лишь пришло извещение - пропал без вести. В Тобольске и узнал от солдат, что родители и жена живы, ждут его до­мой. А из трех его братьев двое ушли на Великую Отечественную войну, старший погиб на фронте, средний пришел с вой­ны, у четвертого же из братьев была бронь, работал в тылу. И еще одну горес­тную весть сообщили - дочь, которой было 3 года перед войной, умерла. Мать отправили в калмыцкую степь рыть око­пы, а малышка осталась дома с бабуш­кой, заболела, и спасти ее не смогли.

До 47-го года бывших военнопленных держали уже в наших лагерях, под Калу­гой. Жили в вырытых своими руками землянках, под конвоем. Работали в лесу на лесоповале. «Госпроверка» длилась до окончания войны с Японией, и только после этого бывших узников фашистских лагерей расконвоировали, через пару месяцев выдали паспорта и военные би­леты, но домой по-прежнему не отпуска­ли. И лишь в 1947 году Василий Петрович Трещев попал в родное село, встретил­ся, наконец, с родными. Началась мирная жизнь, работа. В семье Василия Петро­вича и Галины Петровны родилось чет­веро дочерей, сейчас уже - 7 взрослых внуков и 8 правнуков.