Первое боевое крещение я принял под Зуевым на Буге, идя на Запад. Служил минометчиком. Закончил за облаками на вершинах Альпийских гор, где вечные снега.

Отступающие части гитлеровской армии пошли через Альпы, так как другого пути у них не было. Красная Армия их преследовала и встретились на вершинах Альпийских гор в снегах, а это было в мае. Там стояла туристическая база, в ней укрылись немцы. Наш полк пошел на их ликвидацию. На вторые сутки подъема мы получили зимнее обмундирование, все кроме валенок, завезенное на вьючных ишаках. Кроме ручного вооружения, мы везли с собой легкие пушки и минометы. Транспортом служили ишаки да яки. На третьи сутки мы были в снегах, вышли на боевой рубеж и пошли в наступление. Окопаться можно только в снегу или укрыться за камень. Немец слаб был в обороне, и мы вышли на их рубеж, уничтожив все строения и врага. И утром на рассвете уже состоялся митинг! Кончилась война! Враг капитулировал!

Расстреляв боеприпасы, взяв с собой обратно совершенно незначительное количество, и пошли обратно к подножью. Внизу в это время уже была большая трава.

Воевал я как все русские вояки, был дважды ранен, был и контужен. Переплывал вплавь полузамерзшую реку. Когда приходилось туго в бою. Но все это обыкновенная фронтовая жизнь, и когда к ней привыкнешь, она кажется не так уж страшна, хотя и сопровождается массовыми потерями самого главного –жизни, потому что идешь не в одиночку, а рота-полк-дивизия.

Но вот произошел тяжелый и весьма страшный случай. После большого наступления наш полк занял оборону на опушке большого леса километров в пяти от населенного пункта. Это было в Австрии. При обстреле вражеский снаряд попал в наш миномет и вывел его из строя. Ночью в повозке на лошадях с одним ездовым, это был еще совсем молодой солдат лет 18-19. Я поехал с ним в тыл, на склад, чтобы заменить миномет, который был разбит немецким снарядом. Подъезжая к речке, где 5-6 часов назад занимал оборону немец, но нашей частью был потеснен и отступил. К речке был очень крутой спуск с горы с вырезанной в горе большой траншеей вынутого грунта для положенного подъема метров 5-6 высотой. Спустились почти совсем вниз к речке. Было очень темно, но нам ничего не угрожало, и мы ехали рысцой на лошадях. Передовая ведь 5-6 километров позади, едем свободно. Но вдруг: Хальт! То есть – Стой! Кругом немцы. Сдернули нас с повозки, и меня стал допрашивать немецкий офицер. Я у него конечно ничего не понимал, кроме выражения по-русски Иван, жестом показывая в ту сторону, где находилась наша часть занимая передовую линию. Моего друга около меня нет, его оттащили в другое место. Офицер ни разу меня не ударил, и остальные немцы вокруг стояли с автоматами наперевес. Это происходило наверное с полчаса. По движению и шуму немцев, я определил, что немцев было 2-3 роты. Ну, думаю, все! Отжил Егорка! После резкого выкрика офицера, стоявшие около меня немцы резко отошли, а меня подтолкнули к нашей повозке и откуда-то подтащили ко мне товарища, поставив рядом. Но он стоять не мог и поддерживался за фургон. Значит все! Конец! Так всегда бывает на фронте передовых линий. И у нас, и у немцев. Никто с нами двоими не будет волокититься. Вопрос ясен. Трое автоматчиков отделяются к противоположной стороне. Вы скажите: «Страшно!» Нет, страха не было. Только сразу все стало разваренным и сильно хочется спать, и в глазах, как в густом тумане, прокатилось все, что так мне дорого и родные. И вдруг офицер что-то вскрикнул, все кругом замерли на месте, и офицер подошел к нам и стал шарить в карманах гимнастерки, извлекая от туда документы, какие там были. В это время с нашей стороны, откуда мы ехали, раздались автоматные выстрелы. Немцы залегли в канаву, принимая встречный бой, бросив нас у повозки. Мы с другом в это время бежим в противоположную сторону за другую канаву, перебежав канаву и в нее залегли, укрывшись теперь уж от русских пуль, потому что русские стреляли по нашему направлению. Укрывшись в большой яме под пнем, мы немного отдохнули и пришли в себя. Тут только я подумал, что сделал большую ошибку при побеге. Стоял около фургона я не сообразил, что нужно было или вниз или кругом фургона, а у меня вышло, что я пошел через верх фургона, что опасны наши русские пули, но прошло благополучно и в свою часть попали уже через три дня. Потом уже выяснилось, что по направлению к нам шел старшина и два автоматчика, чтоб узнать - куда везти пищу? Подходя к речке, услышали немецкий разговор. Хорошо осмотревшись, вступили в неравный бой, который и выиграли с помощью нашей части. Эта была немецкая рота солдат, занимавшая боковую оборону, и вышла на дорогу, которая единственная была по лесу, чтобы соединиться со своими частями, но оказались в окружении русских. Это был самый коварный случай со мной в этой несчастной войне с немцами.