Мой отец, Шепелев Алексей Федорович, 1932 г. р. уроженец г. Ленинграда, был единственным и поздним ребёнком в семье. С родителями и бабушкой  жил в пер. Ильича г. Ленинграда (ныне пер. Большой Казачий), д. 3, кв. 24. В самую, тяжелую, голодную зиму 1941-1942 г.г. по непонятным причинам,  их семья не была эвакуирована и он провел её в осажденном городе.  8-летний ребёнок оказался свидетелем всех смертей своих родных.

Его отец  (мой дед) Шепелев Федор Андреевич погиб в первый месяц блокады,  попав под бомбежку. Захоронен на Большеохтинском кладбище, в могиле моего прадеда. В начале блокады ещё можно было хоронить в гробу, это позже гроб был недопустимой «роскошью».

Его мать (моя бабушка) Шепелева Екатерина Алексеевна  умерла от голода в конце марта 1942 г. Ослабленные от голода, в промерзшей квартире, они, кутаясь от холода, не могли двигаться и в основном спали. Как оказалось,  отец спал с мертвой матерью около трех суток, думал, что она спит. Из его воспоминаний его спасла дворничиха. Его бабушка (моя прабабушка) Малышева Анастасия Степановна умерла через полтора месяца. С 12 мая 1942 г. по данным архива, поступил в детский дом № 49 Фрунзенского района. Неоднократно сбегал из него и на крыше товарного поезда возвращался в родной город. В 1945 г. окончательно вернулся  в Ленинград, но их жилье было занято. В начале 1946 г. он нашел приют в Воронежской обл. у  своей тёти в семье военнослужащего Громова Ивана Николаевича - морского офицера. Позже их семью перевели на новое место службы в г. Лиепая (Латвия), папу взяли с собой. В конце 1946 г. Иван Николаевич оформил папу в Школу юнг, по окончании которой, он служил в Краснознаменном дивизионе морских охотников. В 1948 г. (в 16 лет) он заболел и в 5-м Военно-морском госпитале, большими усилиями врачей, получил «второе рождение» после болезни почек и отёка легких, затем был комиссован. Далеее работал на железной дороге там же в г. Лиепая. По несчастному случаю, получил ожоги обеих ног большой площади. В больнице провел 1 год и 3 месяца. Родные не всегда могли навещать его в силу отдаленности. Когда, в 17 лет  встал вопрос об ампутации ног, ему вновь на помощь пришел Громов Иван Николаевич, сам вынес его на руках из больницы, даже не взяв медицинские документы,  перевел его в Военный госпиталь, где ему спасли ноги. В общей сложности на инвалидности был 3 года, после чего работал на Маяке в войсковой части мотористом там же в г. Лиепая. Вскоре Громова И.Н. перевели на учебу в Ленинградскую Военную академию и вся семья с моим папой оказалась в Ленинграде. Соседка второй тети по коммунальной квартире помогла ему устроиться на работу в Ленвзрывпром, откуда его направили в командировку на Северный участок в Мурманскую область. С этого времени он связал свою жизнь с Кольским полуостровом, где обрел семью, вырастил детей. Меня при рождении назвал именем своей матери, а она его, в свое время, именем своего отца, поэтому я тоже Екатерина Алексеевна, как и моя бабушка.Трудовая деятельность отца началась с Механизированной колонны №27, далее строил Кольскую атомную станцию с нулевого цикла. Был многопрофильным механизатором. Работал  трактористом, бульдозеристом, экскаваторщиком, трелёвщиком в северных условиях, техники новой тогда не было, часто приходилось «стоять» на ремонте.  Работа была связана с командировками, участки передвижной мханизированной колонны находились в необжитых местах (по лесам проводили линии электропередач), жили в вагончиках. Двоих малолетних детей дошкольного возраста всюду возили с собой. Тяжелая судьба и детский дом не озлобили моего отца. Он всегда был чуток к чужой беде и мог долго переживать, например, о чужом ребенке, который лежал с ним в больнице в одной палате с ожогами.  Он очень ценил родство с дальними родственниками, т.к. сам не имел родных братьев и сестер. Папа умер 17 августа 2008 года. Захоронен в г. Полярные Зори. При жизни папа не знал   места захоронения своей матери и бабушки, что его очень тяготило. После его смерти я разыскала через архивы захоронения родных на Пискаревском мемориальном кладбище. Светлая память моему любимому отцу и его родным, которых мне не суждено было знать. Помню его страдания и его подвиг блокадника  буду помнить всегда.