Воспоминания о П.Д. Рылько
В середине 20-х гг. Пётр Дмитриевич Рылько стал заведовать школой крестьянской молодёжи в селе Мякишево.
В Мякишево я пришёл уже после начала учебного года прямо из своего родного села. За плечами была лишь начальная школа, но я уже пристрастился к книгам, много думал над прочитанным, и желание учиться дальше переполняло меня. Вместе со своей женой Ниной Григорьевной Казанской, тоже удивительным человеком и педагогом, Пётр Дмитриевич сразу поддержал мои устремления. И потом, когда я остался в школе на летние каникулы, они помогли мне освоить программу за следующий класс. Если я ещё скажу, что Нина Григорьевна выкраивала время, чтобы поучить меня играть на пианино, то станет ясно, сколько внимания и сил отдавали они мне.
Хорошим поэтам всегда присуще умение находить примечательное в простом и обычном, щедро откликаться на чаяния и заботы людей. По-моему, подобным даром обладает каждый, в ком жив настоящий революционер. Мы все видели, что Пётр Дмитриевич — увлекающаяся натура, но не фразер, а одержимый поборник всяческих новшеств, не любитель пустых слов и призывов, а деятельный просветитель и практик. Он пылко говорил о культуре будущей деревни и тут же устраивал лекции по гигиене, убеждая крестьян строить бани за счёт самообложения. Когда впервые в селе зазвучало в нашей школе радио, многие старики недоверчиво усмехались: думали, что это просто поют за стеной. Рылько приглашал их слушать передачи и показывал, что в соседней комнате никого нет.
Благодаря нашему учителю мы привыкли жить большими и широкими интересами. И благодаря ему же самые животрепещущие проблемы времени соединялись для нас с теми нуждами, которые ощущались вокруг. Пётр Дмитриевич был селькором газеты «Беднота», часто ездил в Москву, возвращался оттуда переполненный всевозможными политическими новостями и, собирая нас, увлеченно, красочно, в деталях — а рассказчик он прекрасный — докладывал нам о них. Слушая его, мы уже знали, что все эти волнующие новости непременно должны получить отзвук в наших собственных конкретных делах. И когда, агитируя сельчан выделить средства на ещё одну баню, мы наткнулись на неожиданный отказ — вот микробы-то увидели, а разрушенного моста через речку не приметили, говорили нам люди, — то сразу же объявили воскресник и починили мост. Мы переставали быть лишь свидетелями происходящего и «делали жизнь» своими руками.
Настало время коллективизации. Именно в Мякишеве были созданы первые четыре колхоза нашего Выгоничского района. И опять-таки была в этом немалая заслуга Рылько и его учеников.
В ту пору для деревенских ребят ещё не было выхода на среднее образование. Школы крестьянской молодежи, ШКМ, как тогда говорили, и стали промежуточной ступенькой на этом пути. Общеобразовательные занятия у нас совмещались с освоением основ сельскохозяйственной теории. И мы не только закрепляли на практике полученные знания, но и приносили непосредственную пользу. Заведующий прозорливо оценивал значение нашей работы и сам обеспечивал её успех. Как и другие ребята, впервые в жизни увидел я в нашей школе трактор. Увидел в ту пору, когда на полях царила соха.
Питомцы ШКМ, мы имели возможность продолжать учение, но Петр Дмитриевич не уставал напоминать нам, сколько кругом неграмотных людей. В школе было введено правило: приобщать земляков к культуре, вводить в курс происходящих событий, читать им художественную литературу. В каждую зимнюю пятницу, в любую погоду, плохо одетые, отправлялись мы на такие встречи в окрестные села. Изба. Коптилка. Читаешь собравшимся Гоголя. Тишина такая, что слышится каждый вздох ветра за стеной. Я углубляюсь в прошлое, вспоминаю своего учителя, и на душе становится светлей и теплей.
Всего-то два года, досрочно завершив трёхлетний курс занятий, провёл я у него в Мякишеве, а сроднился с ним навсегда. Он по-товарищески общался с учениками, никогда не пугал, не грозил, ходил с нами купаться, мог часами разговаривать с каждым, кому требовалось что-то объяснить. Он был мастером на выдумки. Рассказывая губернской комсомольской конференции о трудовых достижениях нашего школьного хозяйства, преподнёс ей в дар новорожденного телёнка. И на другой день комсомольская газета писала: «Конференция смеялась, конференция рукоплескала, конференция впала в телячий восторг». В последний год моей учебы мы начали выпускать школьный литературный журнал. Пётр Дмитриевич живо им интересовался, а я был редактором и одним из активнейших его авторов.
Я уже упомянул о частых поездках Рылько в Москву. Однажды он взял туда и меня, и тогда я впервые увидел столицу. Ещё раз в Москве мы встретились на переполненном солдатами и беженцами Киевском вокзале в грозном октябре 41-го. Столкнулись неожиданно. Я уезжал на фронт. Обычно в дорогу нас провожают самые близкие люди. Есть, по-моему, что-то знаменательное в том, что на войну меня проводил человек, учивший служить тому делу, которое я шёл защищать.
Учитель всегда верит в будущее. Воспитывая каждое поколение, он творит завтрашний день. Ещё в 1930 году организовал и возглавил Рылько сельскохозяйственный техникум в посёлке Кокино. Этот техникум стал признанной кузницей сельских кадров, и притом не только для нашей страны. Находясь в Кении, я встретил в Найроби одного из его выпускников. Десятки отличных работников, командиров производства, учёных вышли когда-то из стен нашей мякишевской школы. Ныне среди воспитанников Рылько агрономы из 42 стран Азии, Африки, Латинской Америки, министры сельского хозяйства некоторых молодых развивающихся государств.
В последнее время всё чаще звучит у нас слово «деловитость». Всё больше вдумываемся мы в это слово. Всё уважительнее произносим его. Деловой человек в Петре Дмитриевиче неотделим от бессребреника. Это и есть то сочетание, которое привлекает нас больше всего. Руководя техникумом, он загорелся идеей создать в Кокино сельскохозяйственный институт. Мне было приятно поддержать это начинание. И было немного грустно, что для самого Рылько он принесёт много забот и хлопот.
— Вот создадим институт, а ректором вы не будете, — говорили Петру Дмитриевичу. — Будет кто-то другой.
Но Рылько думал об общей пользе, его личные интересы отступали на второй план. Его всегда мало занимали мысли о карьере. Умелый администратор, завзятый хозяйственник, он был просто непрактичен, если дело касалось его собственных благ. Этой своей непрактичностью он тоже воспитывал.

Николай ГРИБАЧЁВ,
Герой Социалистического Труда,
лауреат Государственных премий СССР,
главный редактор журнала «Советский Союз»
Москва. 1987 г.