Семья Георгия жила в г. Краснодаре до войны. Мать была Анна Петровна Успенская-дочь священнослужителя. Отец был образованным, играл на гитаре, балалайке. Работал он начальником Гужевого транспорта г. Краснодара. Это была музыкальная семья, все дети играли на каком либо инструменте. У них был 2 -этажный каменный дом с большим садом. Когда началась война, старшие сыновья - Георгий и Борис оказались на фронте. Отец был немец, из немецкого села родом, из местечка Пиленково. Это совсем рядом с Михаэльсфельдом Анапского района(ныне Михаэльсфельд это село Джигинка, а местечко Пиленково -с. Юровка). В Джигинке до сегодняшнего дня сохранилось зданиние Лютеранской кирхи. (см. фото документов) Осенью 1941г. 6 октября , эшелоном 448 семью депортировали в г. Семипалатинск. Отец и сын Владимир были осуждены и мобилизованы в Трудармию, место отбывания: Тагиллаг. Это г. Нижний Тагил. После отбывания срока, отец воссоединил семью, всех забрал из Семипалатинска и стали они проживать все вместе в г. Н.Тагил на спецпоселке Кирпичный.
Сына Георгия, семья так и не дождалась с войны.

У родителей было пятеро детей. Из них четверо сыновей, двое из которых ушли на фронт. Второй ушел на фронт -старший сын Борис. (Он попал в плен, был в Бухенвальде).
После войны, когда вернулся на Родину попал в фильтрационный лагерь, доказательств -что был предателем Родины не найдено. Поэтому не узником лагеря на Колыме, а был распределен в исправительно-трудовой лагерь (Это разные понятия, передвигались свободно, без конвоя. Это считалось легким наказанием, не репрессия).
Условия были чуть полегче, но суровыми. (Климат -субарктический, вечная мерзлота) Из вомпоминаний: от тяжелой работы, зимой в мороз мужики отмороженные пальцы отрубали топором, чтобы не так больно было. Видимо чтобы работу полегче давали. И спали они на холодном бетонном полу. Для согрева каждый день давали спирт. После 1953г. вернулся домой. Своей семьи у Бориса не было.

Немецкие колонисты основали в 1868 году деревню, которую назвали Михаэльсфельдом. Они проделали долгий путь из Бессарабии и Таврической губернии, чтобы купить землю и начать новую жизнь здесь, в 25 километрах к северу от Анапы и Черного моря. Деревня оставалась немецкой, по крайней мере, до Второй мировой войны. В 1926 году, например, из 1439 жителей 1181 были немцами. Но 15 лет спустя всему немецкому населению пришлось отправиться в изгнание.

В 1865г. староста (шульц) Михаэльсфельда был Пульман Фридрих.

Образованная с 1802 года Таврическая губерния делилась на 7 уездов:
Днепровский,
Евпаторийский,
Мелитопольский,
Перекопский,
Симферопольский,
Тмутараканский,
Феодосийский.

«…Весною 1896 года Джигинское (бывшее Михаэльсфельдское) евангелическо-лютеранское общество решило вместо существующего старого и размером очень маленького молитвенного дома выстроить церковь.
Так как в середине селения возле нового училища для этой постройки не было достаточного пространства, чтобы выстроить церковь в середине селения, то общество вынуждено было купить за 1664 рублей соседнее плановое место. Общество немедленно начало приобретать и доставлять необходимые материалы: камни, песок, известь, а также и договорило архитектора Ковригина начертить план. В мае 1896 года план был окончен и одобрен пастором и обществом, и этого же месяца план и смета были представлены начальству для утверждения. Общество избрало для ведения дела (постройки) особую комиссию, а именно: церковного старосту Конрада Германа, Эрдмана Мильца и членов этого общества – Готфильда Дейка, Иоганнеса Руфа, Кристиана Клетке и Генриха Неймана. 3 августа 1897 года утвержденный план был получен через Джигинское…»
«…Так как со стороны русского правительства обеспечивалась свобода вероисповедания, колонисты были готовы вносить большие суммы денег в качестве пожертвования на строительство церквей. Церкви строили собственными силами. В этом плане трудностей не возникало. Распределенный общиной церковный налог охотно вносился, а участие в строительстве считалось почетным…»
Нужно заметить что собрать удалось 13500 рублей, безумную по тем временам сумму, на эти деньги
первый проповедник джигинской церкви Эммануил Дейк отправился в Германию, чтобы закупить для кирхи все необходимое. В Германии были закуплены не только роскошные люстры, колокола и прочее, но и орган.
Орган по тем временам был большой редкостью. Впрочем, и сегодня орган не столь частое явление даже в городах. Например, в Анапе и сегодня нет органа. А в Джигинке в конце XIX века орган был.
Открытие кирхи стало событием для всего населения Джигинки и соседних сел. На старинных, чудом сохранившихся фотографиях можно видеть, какое столпотворение было на открытии. На праздник по случаю открытия кирхи приходили и из окрестных сел.
Кирха представляла собой монументальное архитектурное сооружение. Выполнена была она в готическом стиле. Окна были длинные, узкие, потолки высокие. Венчала здание кирхи величественная колокольня. По воскресным, праздничным дням в церкви пел хор мальчиков и девочек, играл орган.
Внутреннее убранство кирхи было великолепным: три хрустальные люстры освещали пространство вокруг, в центре находилось распятие Иисуса Христа, по бокам в зале располагались скамейки для прихожан, алтарь был обтянут зеленым бархатом. У входа стояла тумба с серебряным подносом для пожертвований. Прихожане приносили пожертвования, кто сколько сможет, и, нужно сказать, пожертвования эти всегда были обильными.
Каким-то чудом джигинской кирхе удавалось довольно продолжительное время не привлекать к себе пристального внимания комсомольцев и коммунистов села. По-видимому, заложенная с детства лютеранская вера на некоторое время брала верх над новыми благоприобретенными убеждениями.
Словом, до 1935 года кирха продолжала жить своей, неспешной и благочестивой жизнью, на которой почти не отразились потрясения последних лет. В кирхе шли службы. И, как прежде, проходили таинства венчания.
ведь велась на немецком языке.
Помогало еще и то что при кирхе была открыта школа. Какое то время она была немецкой, но с приходом Советской власти стала общей
«…В 1935 году в церковь ходили всего 20–30 стариков, и было решено церковь закрыть и здание передать колхозу им. Карла Либкнехта под Дом культуры, а верующим передать просторную комнату. Старый клуб было решено отдать пионерам…»
Кирха вскоре распрощалась со своими колоколами. Они были сданы государству. А самый маленький из них передали школе – оповещать учеников о начале занятий. Орган же еще долго играл в кирхе. То есть теперь уже в Доме культуры…
Кирха в конце 30-х (здание пытались неоднократно разобрать на кирпич, но уж больно добротно оно было сделано)