Человек приходит в этот мир, чтобы жить. Жить долго и счастливо. Подсознательно, едва лишь появившись на свет и возвестив об этом своим первым криком, человек мечтает о мире и счастье. Мужчина мечтает построить дом, посадить дерево, вырастить сына - продолжателя рода, а лучше двух или трёх. А еще красавицу-дочку. Иметь верную и любящую жену и работу, которая приносит радость, удовлетворение и достаток. Но жить в обществе и быть свободным от общества невозможно. Поэтому жизнь человека, как правило, не бывает простой и ровной. Иногда в неё врываются революции. Иногда войны. Порой она выписывает такие зигзаги, что человеку приходится принимать непростые решения, смиряться с потерями и, превозмогая душевную боль и боль в сердце, назло всем невзгодам и трудностям идти вперёд с гордо поднятой головой, неся свой Крест. Я хочу рассказать о своём дедушке Афанасии. Афанасии Дмитриевиче Леготине. Мамином папе. О его жизни. Но как же тяжело даются мне эти строчки! Я никогда не видела своего деда, он умер за полгода до моего рождения. Не выдержал «мотор». Так он называл своё сердце. Ему было 67 лет. Корю себя за то, что в своё время не расспросила о нём тогда ещё живых многочисленных родственников - его ровесников. Уж они-то наверняка могли со мной поделиться. Ведь они с ним росли, жили, общались. А я не расспросила. Не записала. Беззаботные детство и юность часто всё оставляют на потом. В старом альбоме в толстой плюшевой обложке хранится много фотографий. Большая картонная коробка также битком набита пожелтевшими снимками. На многих изображён дед. Вот он совсем молодой. Вот с любимой собакой Лаской. Вот что-то мастерит. А тут ловит рыбу. Вот в военной форме с лихо закрученными усами. Какие же у него тонкие, красивые черты лица!.. Какой ты? Расскажи о себе! Но снимки делятся лишь скупыми фразами на обороте - кому, от кого. В лучшем случае ещё и датами. Словно сговорившись с фотографиями, документы из старого дедушкиного портфеля, как старые партизаны, тоже хранят тайну. Портфель, который помнит тепло его рук, тоже молчит. Военный билет с послужным списком деда был сдан в военкомат. О дедушке мне может рассказать только моя мама – ребёнок войны. Но и её почему-то подводит память. Мы никак не можем восстановить военный период жизни деда. Мама была тогда совсем маленькой. А, может быть, память просто заботливо стёрла самые тяжёлые моменты жизни ребёнка. Решаем обратиться в военкоматы и архивы. Мы обязательно сделаем это. Ради его правнуков, ради него, ради себя. А пока, изучив семейную историю, я чуть-чуть приоткрываю завесу тайны и, насколько возможно, восстанавливаю биографию деда. 7 июля 1897 года в селе Галкино , которое тогда было центром Галкинской волости Шадринского уезда Пермской губернии, в семье Дмитрия и Пелагеи Леготиных появился на свет мальчик Афанасий. Семья была дружная, большая. Помимо Афанасия росли Фома, Прасковья, Александра, Татьяна и Серафима. Жили бедно, хотя труд в семье был всегда в почёте. Работать умели и любили. А ещё очень любили петь. Мальчишкой Афоня пел в церковном хоре. В центре села возвышался храм в честь святых равноапостольных царя Константина и царицы Елены, который после революции был полностью разрушен. Прошло время. Прасковья совсем юной была выдана замуж за местного парня Василия Абрамовских. Александра, Татьяна и Серафима воспитывались в Далматовском монастыре. Фома стал кузнецом, а Афанасий решил связать свою жизнь с медициной и по ускоренному выпуску окончил школу ротных командиров при Пермском военном лазарете 153-го пехотного запасного полка. Свидетельство за №10647 об окончании школы, выданное 20 декабря 1916 года, - настоящая семейная реликвия. …«На основании 8-го пункта правил, приложенных к указанному выше приказу за №30, Леготин Афанасий Дмитриевич был подвергнут экзамену из предметов по программе, приложенной к приказу по военному ведомству 1908 года за №486, при чём показал следующие успехи…» И далее перечень из 10 предметов, сданных с хорошим результатом. Меня заинтересовал список должностей преподавателей, которые подписали сие Свидетельство: младший ординатор лазарета зауряд-врач Петров, старший ординатор лазарета лекарь Борщев, старший врач лазарета надворный советник Ильинский. Кроме того, на экзамене присутствовал за бригадного врача 17-й пехотной запасной бригады старший врач 107-го Пехотного запасного полка титулярный советник Милашко. Боже мой! Это было так давно и, оказывается, так недавно! Ещё не свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция. Ещё не была расстреляна в Екатеринбурге в подвале Ипатьевского дома царская семья, ещё был жив Николай II… Как сказалась Великая революция на мировоззрении фельдшера Леготина? Как он принял новый строй? По рассказам моих предков знаю, что большинство людей в зауральской глубинке революцию приняли. И мой дед тоже. До 1935 года Афанасий Дмитриевич работал фельдшером при Песчанской районной больнице Уральской области. Не раз был отмечен как ударник производства. 10 мая 1935 года был переведён на заведование Галкинским медицинским участком. К тому времени он уже был женат на Софье Андреевне Леготиной , которая подарила ему двух сыновей: Александра и Анатолия. Саша рос крепким мальчиком, а ласковый и беззащитный Толя был инвалидом детства и требовал к себе особого внимания и заботы родителей. 1 августа 1936 года у Леготиных родилась дочка Верочка – моя мама. А осенью того года в округе свирепствовал брюшной тиф. Медики, не щадя себя, боролись за жизнь людей, но часто были бессильны и без потерь справиться с эпидемией не могли. Старуха с косой безжалостно выкашивала народ, не щадя ни взрослых, ни детей. Заболел и маленький Саша. Дед сутками пропадал на работе. Спасение людей было его главной заботой. Лишь изредка забегал домой, чтобы проверить, как там дела, как сын, дать указания жене. Благодаря матери, Саша выкарабкался, а мать заболела сама. Несмотря на все старания мужа, 13 декабря её не стало, и дед остался со стариком-отцом с тремя малыми детьми на руках. Саше было 6 лет, Толе - 2 года, Верочке едва исполнилось 4 месяца. Сердце Афанасия обливалось кровью. Как пережить утрату? Как не поддаться безысходности?.. Но опускать руки нельзя. Надо жить. Ради детей. Кто, если не он, поднимет их? И он жил. Жила память о жене, но невыносимая боль от потери близкого человека потихоньку отступала. Моя мама до сих пор удивляется, как она выжила. Это сейчас полки магазинов ломятся от всевозможных детских смесей и специального детского питания. А тогда… Не знаю, по какой причине, но на тот момент в хозяйстве Леготиных не было коровы, и дед Дмитрий «вытаскал» 200 литров колхозного молока, чтобы выкормить внучку. О кипячении бутылочек, о сосках даже речи не было. Жизнью людей правил его Величество Естественный Отбор. Малышку, по рассказам, кормили из коровьего рога. Даже трудно такое представить. До 2-х лет с мамой рядом были 2 тёти и дедушка Дмитрий. У деда Афанасия всегда было много работы. Из больницы он приходил домой лишь спать. Но редкая ночь обходилась без стука в окно. И он вставал, брал свой чемоданчик и шёл на вызов к больному. Ни разу, никогда, никому он не отказал в помощи. Жизнь и здоровье каждого человека он пропускал через своё сердце. За это его уважали и любили односельчане. Наступил новый 1941-й год. Казалось бы, жизнь наладилась. Верочка подросла и была безмерно счастлива, ведь в их семье уже почти три года жила замечательная, добрая, хозяйственная мама Еня, Евгения Илларионовна. Баба Еня была действительно добрейшей души человеком и любила ребятишек, как своих. С 10 февраля дед Афанасий был отправлен на учёбу (доквалификацию) в Троицкую фельдшерско-акушерскую школу. Там его и встретила страшная весть о том, что началась Великая Отечественная война. Обучение продолжалось до 1 января 1942 года. После окончания учёбы на передовую деда не отправили. А распределили в военный госпиталь в г.Можга, что находится в Удмуртии. Не мне судить, что труднее – быть под пулями на передовой или вытаскивать с того света тяжелораненых солдат, которые в огромном количестве поступали в тыловой госпиталь. Уверена, медики в годы Великой Отечественной войны проявили не меньший героизм, стойкость и мужество, чем солдаты, моряки, лётчики, работники тыла и кадровые офицеры. Хирурги сутками не отходили от операционного стола. Медицинский персонал госпиталя работал, ни на минуту не покидая больных. Моя мама вспоминает, что дед как-то обмолвился, что на передовой, в качестве солдата, возможно, было бы легче. Тяжелораненые бредили, стонали, звали маму. Иногда взрослые мужики не стыдились слёз. Нет, они не жалели себя, они переживали о том, что дома осталась жена с пятью ребятишками мал мала меньше. Ещё тяжелее было видеть и осознавать, что ранение несовместимо с жизнью, если перед тобой, в окровавленных бинтах, лежал 18-летний нецелованный «цветочек», который ещё и не жил на свете и никого не оставит после себя. На нём закончится ниточка жизни. Каждый день кровь, стоны, человеческая трагедия, культи вместо ног и рук... Каждая искалеченная человеческая жизнь, каждая смерть больно впивались в сердце моего деда, оставляя там незаживающие раны и рубцы. Он никогда не был слабым, но в определённый момент сердце не выдержало Мама рассказывает, что однажды, перед новым 1944-м годом, около дома остановилась подвода, и молодой солдатик помог спуститься на землю согбенному старику, который едва передвигал ноги. Это был мой дед. Больному и старому человеку было на тот момент 47 лет. В документах значилось - инвалид Великой Отечественной войны 2-й группы. Дома он пошёл на поправку, подлечился – и снова на работу. Фельдшером. Спасать и лечить людей. На вопросы коллег-медиков: «Как здоровье, Афанасий Дмитриевич?», отшучивался: «Как мотор повезёт». В трудовой книжке этот период жизни деда обозначен 2 сухими строчками: с 10.05.1935г. по 22.07.1952г. работал фельдшером в Галкинской больнице (с перерывом на работу в госпитале). Он никогда не пользовался никакими льготами. Никогда ничего ни у кого не просил. Он всегда считал, что просто хорошо выполнял работу, которую выбрал делом всей своей жизни. Вот таким был мой дедушка – профессионал. Профессионал с большим щедрым сердцем, которое он отдавал людям. А мне очень хочется сказать и о дедушке-человеке. Он всю жизнь любил узнавать новое, очень много читал, обладал изумительным почерком. Он был мастером на все руки. Мог испечь хлеб, сшить рубашку, мог сделать деревянные вилы, грабли, из ведра смастерить лейку. Сам делал сани, телеги. Даже на моей памяти «под сараем» всегда стоял верстак, а в огороде была оборудована маленькая кузница. У него было целых 3 увлечения: рыбалка, садоводство и пчеловодство. Он сам вязал сети, сам мастерил лодку. Разводил и прививал яблони. В саду их было более 10: Белый налив, Уральское наливное, Пепин шафран… Два Ранета растут до сих пор. У нас была целая пасека, доходило до 13 семей. Дед мог сам построить ульи, магазины , роевню, медогонку… Разводили мы пчёл и потом, когда деда не стало. Поэтому моё детство ассоциируется для меня с душистым запахом мёда и пчёлами, которых я никогда не боялась. Мне не довелось увидеть своего деда. Он ушёл за полгода до моего рождения. Ушёл легко. За несколько минут до того, как Бог позвал его к себе, самостоятельно залез на лежанку русской печки. Спустя какое-то время бабушка обратила внимание, что «отец» как-то неловко лежит на левом боку. Кинулась к нему. Но «мотор» уже остановился окончательно. Это было 13 февраля 1964 года.