Красноармеец Кротов Никита Никонович родился в 1902 году в деревне Петряиха Шатурского района Московской области.До войны Кротов Никита Никонович работал плотником, строил  дома.  Имел семью: жену Кротову Прасковью Ивановну и 4-х детей: дочь Лизу 1924 года рождения, 3-х сыновей: Сашу 1928 года рождения, Колю 1938 года рождения и Серёжу 1940 года рождения. 20.10.1941 Кротов Н.Н. был призван на фронт Коробовским РВК Шатурского района Московской области. Сначала красноармеец Кротов Н.Н. числился в рабочем батальоне, затем в ноябре 1941 года был переведен в саперный батальон, в действующую армию. В октябре 1941 года воинское подразделение Кротова Н.Н.дислоцировалось в городе Ногинске Московской области, затем в городе Пушкино Московской области, в начале ноября 1941 года из города Пушкино было переведено на станцию Трудовую по Савеловской железной дороге, где находились 16 дней, потом 19 ноября 1941 года было переведено под город Дмитров Московской области в 60 км от Москвы, на растоянии 7 верст от Дмитрова. 27 ноября воинское подразделение настиг немец. В середине декабря 1941 года  воинское подразделение было расположено в Дмитровском районе от Дмитрова 25 км, от Клина 25 км, от Рогачева 15 км, от Подсолнечной 20 км, в глухом месте, которое ранее было занято немцем с 25 ноября по 9 декабря 1941 года. С декабря 1941 года, на одном месте воинское подразделение находилось не больше недели, затем передислоцировалось на другое место. Так, в декабре 1941 года воинское подразделение находилось около Дмитрова по Савеловской железной дороге, затем с января 1942 года находилось под Волоколамском от Москвы 100 км, а от Волоколамска 20 км, село Язвищи. В феврале-марте 1942 года воинское подразделение  находилось за Можайском 12 км,  3-го апреля 1942 воинское подразделение в эшелоне  доехало до ст. Калязин Савеловской железной дороги и направлялось на Ленинград. Воинское подразделение, в котором служил Кротов Н.Н., до весны 1942 года в боевых действиях не участвовало. В письмах красноармейца Кротова Н.Н. указывалось, что его воинское подразделение будет находиться близ фронта, но не на фронте, потому что у нас кого нужно на фронт, тех выбрали. 

Умер красноармеец Кротов Н.Н. по болезни 26.04.1942 года в лесу близ деревни Малые Дубовицы Полавского района Ленинградской области при дислокации воинского подразделения к городу Ленинграду для участия в боях за оборону Ленинграда. Первичное захоронение близ деревни Малые Дубовицы Полавского района Ленинградской области; Перезахоронен в 1964 году в Мемориал -
Братская могила советских воинов в селе Новая Деревня (с. Новая Деревня, Парфинский район, Новгородская область, Россия). В Братской могиле советских воинов в селе Новая Деревня известны имена захроненных воинов -7683 чел., включая перезахороненных в 1964 г. воинов из нас. пунктов: д. Романово; д. Б.-Дубовицы; д. М.-Дубовицы; д. Стрелицы; д. Налючи; д. Точково; д. Туганово; д. Сорокино; д. Симоново; д. Ст.-Горки; д. Горчица; д. Голубово; д. Росино; д. Сафронково; д. Веретейка; д. Радово; д. Никольское; д. Зорянка; д. Обжино; д. Рыка.

https://pamyat-naroda.ru/heroes/memorial-chelovek_donesenie51193088/

https://pamyat-naroda.ru/heroes/memorial-chelovek_donesenie51193001/

https://pamyat-naroda.ru/heroes/memorial-chelovek_zahoronenie260821912/?

Напечатано в журнале ЗНАМЯ № 6, 1988 год (стр. 201-204) в рубрике ПИСЬМА С ФРОНТА

Жительница подмосковного села Коробово Прасковья Ивановна Кротова передала в редакцию фронтовые письма своего мужа Никиты Никоновича Кротова. Деревенский плотник, уроженец села Петряиха Шатурского района Московской области, он служил в саперном батальоне и погиб в 1942 году под Старой Руссой.

 «Послано 7 ноября. С праздником поздравляю 7 ноября. Здравствуй, дорогая мама Марья Павловна, от сына Никиты Никоновича шлю я тебе, мама, низкий поклон и пожелаю вам пожить до моего свидания; еще кланяюсь особо многоуважаемой и дорогой моей супруге Прасковье Ивановне, от супруга вашего Никиты Никоновича пожелаю я вам хорошего в твоей жизни и чтоб нам с тобой опять поиметь свидание: еще здравствуйте, дорогие мои детки, во-первых, дочка Лиза, дорогие мои сынки Шура, Коля и Сережа, пожелаю я вам счастья в вашей молодой жизни. Сообщаю, до места дошли наши петряисские все вместе, только свояк Иван Григорьевич сзади, не пришел-, отстал, но сегодня придет. В Ногинске на рынке картошка 4 и 5 руб. кило, мясо 60 руб., свинина 75 руб., валяные сапоги — 500 руб. Немец от Москвы далеко, нам опасного пока нет. Самолеты неприятеля летают мимо нас, но не стреляют. Пока, в отношении житья, встаем мы в 5 час. утра, с работы приходим в 6 часов вечера, ходим за 5 км до работы. Спим тепло, хорошо. Но очень большой перерыв с завтрака до ужина. На работе без обеда, потому что ходить далеко до столовой.

Дорогая супруга Прасковья Ивановна, но как здесь ни хорошо, ну а дома в 10 раз лучше. Все описывать — вы сами не глупы, слышите и знаете, что военная служба — подчиняться нужно. Но в отношении адреса, нам нет пока названия части и № почтового ящика. Как будет адрес, то я сообщу вам, но сейчас мне письмо не пишите, потому что оно ко мне не дойдет. Дорогая супруга Прасковья Ивановна, до 15 ноября я жить буду вполне сытым. Сухари у меня есть, а дальше буду привыкать к пайку. Берегите какие у вас есть продукты, в особенности картофель. Зря не бросайте. Но ко мне окромя письма ничего по почте не шлите. Но я счастлив, что взял валенки, ходят кто в чем вышел из дома, в своей обуви. Обувь пока не дают,— только кто совсем разутый — еще хуже тому, кто в холодной обуви. Но я соглашусь перенести всё и все трудности, быть холодным и голодным, только остаться живым. Милые мои детки: Лиза и Шура, Коля и Сережа, у меня вся болезнь об вас, я вас жалею и жалко мне вас, не знаю как, мне очень хочется вас вырастить большими, неужели не увидимся? Может, увидимся! Дорогая супруга Прасковья Ивановна, опиши мне, как ты с хлебом проживешь этот год, и что, тебе дают хлеба и за меня пособие? Мы были в рабочем батальоне, теперь перевели в саперный батальон, в действующую армию. Посылаю я вам девятое письмо — 5 открыток и 4 письма закрытых. Но днем мы на холоду, а ночь, хотя и тесно, но спим в домах, как наш дом, без кухни, 25 человек, как хочешь, так и ложись. Во всех домах полно армии, переполнено. Если перегнали бы нас поближе, ты бы меня навестила и что-нибудь привезла бы, покушать сухарей. Но сейчас нельзя, поезда не ходят, только на машинах все перевозят. Но и пока, до свидания. Молите богу за меня, чтобы я остался жить и повидался с вами. Прощайте. Сообщите все».

«Здравствуйте, дорогие родные: мама Марья Павловна, от сына Никиты Никоновича шлю я тебе низкий поклон, еще шлю горячий привет дорогой супруге Прасковье Ивановне от супруга вашего Никиты Никоновича, еще кланяюсь дочке Лизе, сыночкам Шуре, Коле, Сереже, от папы вашего, Никиты Никоновича. Дорогие мои родные, сообщаю я вам, что письмо это я посылаю вам 9-е, но от вас ни одного не получил, и если вы послали, все равно оне к нам не дойдут. Описываю вам, как, куда мы приехали и где сейчас мы находимся. Из Пушкина нас пригнали на станцию Трудовую по Савеловской железной дороге, жили 16 дней, потом 19 ноября перегнали нас в город Дмитров, 60 км от Москвы, стояли 7 верст от Дмитрова. 27 ноября нас настиг немец. В этом письме я опишу, как поступает немец с населением и с пленными. Лучше самому себя застрелить, но не быть у него. Сейчас мы стоим в Дмитровском районе от Дмитрова 25 км, от Клина 25 км, от Рогачева 15 км, от Подсолнечной 20 км, в глухом месте. Сейчас немцев прогнали далеко за Калинин, опасного нам нет. На всех фронтах его погнали, и он уйдет на свою территорию. Они у нас все могут померзнуть. Вот что они проделывали с колхозниками — издевались. Я сейчас стою — место было занято немцем с 25 ноября по 9-е декабря. Они колхозников разорили начисто, продукты все поели, одежду, обувь всю забрали, дома жгли, валяные сапоги снимали с ног, даже и у детей, и убивали многих женщин; даже не то, что хорошее, но и чашки, ложки, чугунные лампы — все с сооой забирали. Одним словом, ничего не оставляли, оставили голых наших крестьян. Я сам не верил в газетах, но, дорогая супруга, все это было верно, я лично убедился. Если все описать про них, это нужно описать 5 листов и все нехорошее. Может, мы скоро приедем домой, немец обратно не вернется, его машины валяются на каждом шагу, и он их все сжег. До свидания. Жив и здоров, письмо мне пошлите, дойдет или не дойдет — оно не дорого для вас».

«2 января 1942 г. Действующая армия. Здравствуй, дорогая мама Марья Павловна, от сына вашего Никиты Никоновича шлю я тебе низкий поклон; еще здравствуй, дорогая моя супруга Прасковья Ивановна, от супруга вашего Никиты Никоновича шлю я тебе свое нижайшее почтение и целую, и крепко жму вашу руку и пожелаю я вам всего хорошего; еще здравствуйте дорогие мои детки Лиза, Шура, Коля и Сережа, от папы вашего Никиты Никоновича шлю я вам 'свой сердечный, горячий привет. Дорогая супруга Прасковья Ивановна, сообщаю я тебе, что это письмо посылаю ручно, с ананьинским гражданином. Фамилия его Витушкин, Федор. Повторяю, деревня Ананьинская.  Я от вас не получил ни одного письма, и невозможно было получить, потому что мы бываем на одном месте не больше недели, перегоняют с места на место. Были мы первое время около Дмитрова по Савеловской железной дороге, теперь мы находимся под Волоколамском от Москвы 100 км, а от Волоколамска 20 км, село Язвищи. Получили мы обмундирование, не все, фуфайку, брюки, пару нижнего белья, шапку и все, больше ничего. Дорогая супруга, Прасковья Ивановна, как получишь письмо, то немедленно пошли мне обратно с этим же товарищем ручно, он едет домой только на 6 дней в отпуск, и ты не медли ни одной минуты, пиши мне все новости у себя дома и в деревне, и в районе, и пошли мне ручно с ним, отнеси в деревню Ананьинскую, Витушкину Федору передай, а он мне передаст. Дорогая супруга, очень трудно проводить это военное время, пошли сильные морозы, ходим на работу, хлеба дают нам восемьсот граммов, варят завтрак и ужин, обеда нет. Конечно, если бы поближе к дому, я знаю, ты бы меня не оставила, чего-нибудь да принесла бы. Но к нам сейчас адреса пока нет. Сообщение я только могу дать, но от вас не дойдет. Ничего, может быть, ты сумеешь мне переслать с ним суровых ниток и 1 кг гостинцев, что-нибудь. Этот подарок твой будет очень дорог. Положите иголку. У нас купить нечего. Магазины после боев разрушены. Не то что магазины, осталось деревень очень мало, все пожжено, сгорело, но фронт от нас недалеко... Но пока нас на фронт не погонят, потому что мы на ученье. А тут работаем, пока спокойно, боя не слышно, но все-таки опасно от аэропланов немецких. Один раз он нас обстреливал из пулемета, но никого не убил. Но пока я жив и здоров, чего и вам желаю. Прощайте. Трудно мне жить».

«5 марта 1942 года. Дорогие мои родные, я пока от вас получил 1 письмо ручное от Витушкина, но по почте не получал. К нам вот уже 2-й день стали идти письма из Коробова, стали ребята получать, и я жду. Мы пока стоим все на одном месте, за Можайском 12 км, вот уже 35 дней. Здесь сейчас у нас отбирают молодежь до 35 лет и отправляют дальше их под Вязьму. Но мы пока на старом месте, работаем с лопаткой и ломом. Очень тяжело достается мне, но делать нечего. Ходим за 5 км от квартиры. Дорогая супруга Прасковья Ивановна, очень хочется с вами повидаться, но никуда нас не пускают. Опиши, как Лиза и Шура учатся и что им дают в школе хлеба и вам вообще, и как ты можешь перебиться с хлебом, что тебе дали в отчетный год из колхоза. Как корова, отелилась или нет. Я все-таки не думаю быть на фронте, думаю быть остаться живым, и опиши, сколько у нас в деревне осталось мужиков и все новости. Затем до свидания, остаюсь жив и здоров. Кротов Никита. Я вам послал посылку —свои домашние вещи. Нам дали все казенное обмундирование».

 «31 марта 1942 г. Здравствуй, дорогая супруга Прасковья Ивановна, от супруга Никиты Никоновича шлю я тебе свой супружеский привет и крепко целую тебя и жму вашу правую руку, еще кланяюсь маме Марье Павловне, от сына вашего, Никиты Никоновича, шлю я ей свой сыновний поклон, еще здравствуйте дочка Лиза, сыночки Шура, Коля, Сережа, от папы вашего Никиты Никоновича шлю я вам от своей души счастья в жизни и скорого свидания. Сообщаю вам, что нас перегоняют на другое место, ко мне ехать пока воздержитесь. Мы сейчас стоим второй день в городе Можайске. Ждем отправления, поедем на поезде. Сегодня отправимся, куда — неизвестно, но разговор идет — к Москве ближе. Как приеду, то пошлю письмо тут же, где будем стоять, а пока ко мне не езди. Письма я ваши все получил до одного. И от Лизы 3 и от Шуры письмо и от Паши 2 письма. Но адрес мой старый, куда бы мы ни уехали, но адрес будет все тот же. Ждите письмо от меня, тут же пошлю, как приеду на новое место».

 «3-го апреля 1942 г. Письмо с дороги. Доехали до ст. Калязин Савеловской железной дороги, едем дальше, но неизвестно куда, но по всем видам — на Ленинград. Поминаем страстные дни. Сегодня великая пятница, а завтра великая суббота, а потом пасха... Мы будем находиться близ фронта, но не на фронте, потому что у нас кого нужно на фронт, тех выбрали. Из наших попали Ерохин И. И., Качурин П. Н... Становов А. остался на старом месте, по счастью — при санатории штатным плотником оставили. Доеду до места — тут же пошлю вам письмо. Но мы все здесь радуемся, очень надоело на одном месте, может, будет получше. Подолгу стоим на станциях, но с нами едет кухня, варят нам завтрак и ужин, чай. По дороге купить нечего, молоко — 30 рублей литр и того нет, с трудом. Насчет денег у меня есть рублей до 100, на всякий случай. Теперь, Прасковья Ивановна, ты на свидание ко мне и не собирайся, я теперь буду от вас далеко-далеко. Только не забудь, если будут принимать посылки, то пошли чего-нибудь, прошу, не забудь. Но пока. Адреса от меня нет до приезду на место, тогда сообщу обо всем, как доехали, но пока, до свидания, писал в вагоне, торопился, следующее письмо будет послано с места, по приезде. Н. Кротов».