(Такое не забывается)

СОЛДАТ

В больнице умер инвалид,

И три солдатские медали

За то, что не был он убит,

Теперь в ногах его лежали.

«Я не участвовал в войне, война участвует во мне…»- писал поэт. И я не участвовал в войне, поэтому что родился только в 1947 году, после того как с фронтов Великой Отечественной в июне 1946 вернулся мой отец- Коренской Андрей Афанасьевич.  Семь долгих лет его не было дома- все это время он, рядовой войны, воевал, участвуя в трех войнах.

Сам он уже ничего не напишет, не расскажет – его нет в живых более 10 лет. Но еще с детства я помню его солдатские рассказы о тех войнах - Финской кампании, которую теперь называют неизвестной войной, Великой Отечественной 1941-1945 гг., войне с Японией…

Это были простые солдатские рассказы, в которых не встречались  такие понятия, которые в настоящее время употребляют в своих воспоминаниях многие ветераны, забыв обыкновенный солдатский труд, как «ставка», «фронт», «армия», «корпус» и т.д. Он знал и делал свое солдатское дело, а в воспоминаниях его фигурировали простые слова и понятия: белофинны, немец, фашист, японец, смертник, окоп, траншея, полуторка (почти всю войну провел за рулем автомобиля), винтовка, снаряд, кровь, рана, грязь, вши, обмотки, каша…

Из воспоминаний о войне с финнами мне и моему брату Александру запомнилось то, что с началом войны, как говорил отец, у всех бойцов было приподнятое настроение: наконец-то займемся своим солдатским делом, покажем белофиннам, на что способен красноармеец! Но первые же недели войны с финнами показали, насколько мы оказались не готовы к войне: пошли в наступление на линию Маннергейма с целью преодолеть ее одним махом, но не получилось - уперлись в нее, не имея поддержки танков, артиллерии, инженерного обеспечения. Нечем было резать колючую проволоку, бороться с дотами и дзотами, которых было множество. Не были готовы к минной войне, грамотно организованной белофиннами. Все было заминировано: селение, дороги, кюветы, пни, деревья, брошенные как бы впопыхах велосипеды, чемоданы, часы, портсигары, радиоприемники.  Стоило только что-либо тронуть, как раздавался взрыв. «Разминировать мы не умели, - вспоминает отец, -да и миноискателей не было, они появились позже…» Очень мешал вести бои глубокий снег, 45-градусный мороз. Высокопроходимой техники не было, стали выдавать стрелковым подразделениям лыжи, но многие не умели на них ходить. Да и обычное обмундирование не спасало от морозов - что такое шинель, ботинки, обмотки для метровых сугробов. 45-градусов мороза?! Было много простуженных, обмороженных… С трудом продвигаясь вперед, приходилось бороться с «кукушками» - финскими снайперами, действовавшими, как правило. В тылу с высоких деревьев. Таковы были вспоминания отца о той «неизвестной» советско-финляндской войне 1939-1940 годов.

В Великой Отечественной войне отец участвовал с первого и до последнего дня, был шофером в составе 807-го автомобильного батальона, а июля 1942 года - в 157-м инженерно-саперском батальоне.

Вспоминая те годы, он говорил, что вся страна, вся армия жили ожиданием войны, были настроены на то, что воевать придется «малой кровью» и на «чужой территории». И все же война началась  неожиданно.

«Служить тогда, - вспоминал отец, - пришлось в Киевском особом военном округе под командованием генерала К.К.Рокоссовского». Уже значительно позже, восстанавливая военные дороги отца, я выяснил, что генерал Рокоссовский в то время командовал 9-м механизированным корпусом, который в начальный период войны находился в стадии формирования).

«Хотя, - вспоминает отец, я был зачислен на должность шофера, три месяца был без машины. Получил ее в первый день войны, когда генерал Рокоссовский своим волевым решением вскрыл центральные склады с боеприпасами и гарнизонный парк автомобилей. Загрузившись боеприпасами, инженерным имуществом, горюче-смазочным материалами, уже в середине дня мы совершали марш в направлении г. Луцка. Техники, конечно. Не хватало, основная масса войск совершала марш в пешем порядке, проходя в сутки до 35-40 км. 24 июня мы уже вступили в бой. Водителям приходилось подвозить, в основном, артиллерийские боеприпасы непосредственно к орудиям, которые занимали боевые позиции в кюветах, у шоссе, прямо на дороге, т.к. противник двигался. В основном. По большим дорогам - впереди мотоциклисты. Затем бронемашины и танки, которые, главным образом, поражались прямой наводкой, создавая пробки на дорогах, затрудняя наступление немцев».

Осмысливая вспоминания отца, уже потом, значительно позже, я понял, что это было самое крупное приграничное сражение Великой Отечественной войны. Вот, что говорил на одном из ночных совещаний нарком танковой промышленности В.А.Малышев: «…На Луцком направлении в течение дня 29 июня 1941 года развернулось крупное танковое сражение, в котором участвовало до 4-х тысяч танков с обеих сторон. Танковое сражение продолжается». 30 июня: «…На Луцком направлении крупные танковые бои… Результаты боев уточняются».

Позже моему отцу пришлось воевать при обороне Москвы, при освобождении Белоруссии, в Восточной Пруссии. Все довелось испытать военному шоферу: бессонные дни и ночи, непроходимые дороги и колонные пути, бомбардировки, мороз, холод и голод, отсутствие запчастей и горючего. «Были случаи,- вспоминал он,- когда в бензобаки вместо бензина и в систему охлаждения вместо охлаждающей жидкости заливали спирт… Но шли вперед». «Запомнилось еще, говорил отец,- что немцы при отступлении часто бросали технику, начиная от велосипеда и кончая бронемашинами, танками. Но наша пехота так и топала вслед за фашистами т.к. использовать брошенную технику не смогла, мало кто умел ездить на велосипеде, не говоря уже о мотоцикле, автомобиле, бронетраспортере».

В мае-июне 1945 года уже в составе 12-й инженерно-саперной бригады из Восточной Пруссии отец был переброшен в Монголию и в составе 1-го Дальневосточного фронта участвовал в войне против Японии  при разгроме Квантунской армии. Из воспоминаний о том периоде войны мне запомнилось и произвело впечатление как на профессионального военного то, что в течение короткого времени за 9-11 тысяч км было переброшено такое  количество личного состава, техники, боеприпасов, имущества… И все это делалось в условиях строжайшего соблюдения военной и государственной тайны!

«Прибыв на Дальний Восток, - вспоминал отец,- мы сразу же включились в боевую работу. На инженерные части в подготовительный период легли сложнейшие задачи: нужно было проводить инженерную разведку, прокладывать колонные пути через тайгу и болота, ремонтировать имеющиеся дороги и мосты, заниматься разминированием, подвозом инженерного имущества. Для решения этих задач создавались специальные группы в составе 3-5 танков, примерно взвода саперов, одной-двух рот автоматчиков. Танки тараном валили тайгу, саперы растаскивали поваленные деревья, распиливали их, укладывали гати, выкорчевывали большие пни, прокладывали таким образом колонные пути». Ночью 9 августа под проливным дождем началось наступление. Дождь был такой, что буквально в течение нескольких часов все было залито водой, русла рек, ручье и речек переполнились (а по ним, как правило, в условиях горно-таежной местности прокладывались дороги, колонные пути), по ним мчались бурные потоки воды. «Нам, саперам,- говорил отец,- вместе  с разведчиками нужно было идти впереди войны, вести инженерную разведку колонных путей через горную тайгу. Выбирать маршруты для танков, стрелковых частей. А места были такие, что не пройти ни конному, ни пешему, не говоря уже о колесных машинах».

Хотя к этому времени в войсках было достаточно высокопроходимой инженерной техники (американские «студебеккеры», «шевроле»), но и они не могли свободно пройти по маньчжурскому бездорожью, и их, груженые боеприпасами, приходилось буквально переносить на руках. Эту тяжелую работу  делали все - от солдата до генерала.

За час проходили 500-700—метров, и это командование считало нормальным. Когда прошли тайгу и вышли к дорогам, то и здесь работы было не меньше - все покрыто водой, имевшиеся дороги были плохими, деревянные мосты гнили, а те, что были целыми, не могли пропустить через себя технику весом 4-5 тонн.

Часть дорог, особенно их узлов, мостов, броды, приходилось захватывать боем. Не менее трудной была и задача восстановления дорог, колонных путей после того, как по ним прошли передовые отряды, колонны войск, т.к. они были сильно повреждены техникой.

Продвигаясь вперед, передовые отряды  нашей 1-й Краснознаменной армии уничтожали соединения и части Квантунской армии, и нам. Саперам-водителям саперных частей и подразделений (да и другим), приходилось часто вступать в бой с разрозненными группами японцев, диверсантами, бандитами, со смертниками. Последние обычно располагались цепочкой в горном проходе, вдоль дороги, в глубоких и узких ячейках, в зарослях кукурузы или гаоляна, а при приближении автомобилей, танков подтягивали на веревках или подталкивали шестами под колеса или гусеницы минные заряды, либо сами, обвязавшись взрывчаткой, бросались под танки и автомобили. Необходимо было своевременно их заметить и уничтожить. Здесь пригодился опыт борьбы с фаустниками на советско-германском фронте.

Это были бессонные дни и ночи. Даже если выдавалось время отдохнуть, то это сделать было невозможно из-за духоты и повышенной влажности, комаров, укусы, которых могли быть смертельными, т.к. были комары-энцифалитники. Отдыхать в фанзах китайцев было невозможно из-за грязи, крыс, вшей, блох, страшной антисанитарии».

Все преодолел русский солдат! Думая о воспоминаниях отца, восстанавливая в памяти другие факты его солдатской биографии, я невольно представляю себе собирательных образ русского солдата: это герой, это чудо-богатырь. Именно боевой  и трудовой героизм и труд до седьмого пота позволили в суровую зиму 1939-1940 годов разбить финнов, в 1418 дней и ночей Великой Отечественной покончить с фашистской Германией, за три месяца, совершив марш в 9-11 тыс. км по железной дороге, прорвавшись сквозь огонь противника, разгромить милитаристскую Японию и положить коней 2-й мировой войне.

А один день солдата Великой Отечественной Коренского Андрея Афанасьевича я помню из личных наблюдений. В марте 1954 года он взял меня в военкомат. Куда его вызвали накануне. Там ему через 9 лет после окончания войны была вручена очередная награда- медаль «За боевые заслуги». Награда нашла солдата! «Это за Маньчжурию», - сказал отец.

Вечером того же дня отец, собрав своих друзей, «обмывал» в чайной эту награду. Гриша-скрипач (так звали дядю Гришу Шевченко. Отчество его не помню, а жил он на улице Дзержинского) играл на скрипке для отца и всех присутствующих мелодии военных лет, в том числе и вальс «На сопках Маньчжурии».

Скоро мы отпразднуем 60 лет Великой Победы. Все меньше и меньше остается в живых солдат Победы. Воинов - новооскольцев, вернувшихся домой с войны, хватило бы не на одну стрелковую дивизию времен Отечественной войны, а сейчас их не хватит и на стрелковый батальон. Наш святой долг - сохранить память о солдатах Великой Отечественной, рассказать о них своих детям и внукам, ибо без прошлого нет будущего.