Киселёв Владимир Павлович, родной брат моей бабушки, урождённой Киселёвой Марии (Марины) Павловны. Володя был 3 ребенком в крестьянской семье. Первой была Шура, 1914 г.р. Шура родилась, и ееё отца, моего прадеда, Киселёва Павла Никаноровча, призвали на царскую службу - на войну. Прадед отслужил на флоте 7 лет и вернулся в 1921. В семье появился второй ребёнок, мальчик, имени его я не знаю. В 1922 родился Володя, затем был 4-ый ребенок, мальчик. Второй и четвертый ребенок умерли (один то ли от кори, то ли от воспаления легких, другой обварился кипятком из котелка). В 1928 родилась Лена, а в 1930 моя бабушка - Марина (Когда бабушка получала паспорт, для чего приехала в Дзержинск, ЗАГС был на обеде, а она торопилась на обратный пароход из города в Дуденево. Её отец криком упросил секретаря войти в положение и заполнить анкету со слов, двери были закрыты, дело было летом, и окна второго этажа ЗАГСа были нараспашку. Секретарь записала со слов, но не расслышала, и вместо Марина расчеркнула Мария. Так бабушка стала Машей). Рсоли Вова, Лена и Маша втроём, т.к. старшая, Шура, в 1932 году уже училась в ФЗУ и жила самостоятельно. Володя делал сестрам лодочки и люльки из овальных мягких глиняных камушков, что дети набирали из родников. Больше бабушка о нем ничего не рассказывала. Нет, ещё одно было - любила она Володю до слёз.

Володя призвался в мае 1941 на срочную службу. Есть семейное фото перед его призывом. Он, со значком, кажется, ОСАВИАХИМ, отец, Павел Никанорович, к своим 49 лысый уже, как шар, с усками над губой, прозрачными выкаченными глазами, мать, Клавдия Ивановна, в 47 выглядевшая на все 60, крестьянка с огромными кистями рук, усталым лицом, сёстры, старшая Шура, стрижка каре, простое деловое лицо, Лена, в косынке, повязанной а-ля работница фабрики, Маша, с куклой на рукаш, хотя ей было почти 10 лет. Его отправили в Черкасск, где и застала его война. Затем он был отправлен на Урал, обучаться летному делу, и, судя по двум сохранившимся фотографиям, он был в звании младшего сержанта в 1941 году, а в 1942 фотографировался в зимней форме летчика, правда уже без знаков различий.

В крестьянских семьях не принято было рассказывать о своих предках. Жили незаметно и умирали навсегда. Бабушка ничего не рассказывала. Всё что известно с её слов, это то, что в январе 1945 года Киселёв Николай Никанорович, родной дядя Володи и, соответственно, родной братего отца, бывший в войну военкомом города Дзержинска, принёс похоронку на Володю. Несколько месяцев он то ли не решался, то ли боялся, то ли ждал других вестей, поэтому не передавал похоронку младшему брату на его единственного сына. Похоронка сохранилась. В ней сказано, что 16 августа 1944 года Володя погиб в Польше, где и похоронен.

Я помню, как маленькому мне представлялось, что деда Володю сбили, и он падает в охваченной пламенем кабине штурмовика. Так я и представлял себе до 2015 года. В 2015 году моей дочке в школе задали, подготовить доклад о своем родственнике, принимавшем в том или ином роде участие в борьбе с фашисткой Германией. Я выбирал: бабуля совсем немного но успеа поработать. Она переносила голод. Но она ничего не рассказывала и не хотела этого вспоминать (тогда она ещё была жива). Дед умер, кроме того, что с 14 лет, с 1943 года, он работал на заводе, я ничего не знал о нём. Баба Лена умерла, баба Шура умерла, Другой дед, со стороны отца по его матери, прошел всю войну и умер в 1946, не оправившись от ран. Но о нем я ничего не смог найти в доступных ресурсах. Прадед, дед моего отца Холодов Евстафий Фёдорович, пропал без вести в сентябре 1941. Он служил в НКВД, и как я запомнил со слов другой своей бабушки, ему не нравилась служба в лагере. Оттуда, с севера Горьковской области, из Тоньшанского РВК, он ушел добровольцем в звании красноармейца в августе 1941, а уже через месяц пропал. Его старший брат, Холодов Никандр Фёдорович, служивший с 1928 года, прошедший Монголию и всю Отечественную, дослужился до подполковника. Но связь с его семьей, проживавшей в Ленинграде давно прервалась, а сведений о Никандре, кроме наградных листов, выложенных на сайте Минобороны, я не нашел больше никаких.

И вот  когда я стал искать информацию о Володе, мне повезло. Нашелся человек, Александр (www.sgvavia.ru) , занимавшийся глубоким изучением ВОВ, в частности, на территории Польши. Я выслал ему фото похоронки на Володю. Он ответил "В похоронке написано: Северо-западная окраина Станцовского района, Радомского графства. 
Тут немного неверно написано. Правильно будет на современном языке так: Северо-западная окраина Сташувского повята, Радомского воеводства. Вообще район по-польски - это гмина,а область, соответственно, будет повятом."

А через несколько часов пишет: "Списываем населенные пункты с боевого донесения 108 ошр. 
"Киселев оставлен на поле боя 16.08.44 " 4-5.08.44 хоронят в селе Дымитру в саду, Сташувский район 
Далее усевают трупами десять дней территорию северо-западнее Сташува,  да так,что нет названий населенных пунктов, видимо ни одного свидетеля в живых не осталось."

У меня мурашки по телу пробежали. Дед погиб, будучи штрафником! Не сгорел, не разбился, а обезличенный, лишенный звания и, возможно, должности, за какой-то проступок, был отправлен на смерть "смывать свей кровью свою провинность". И смыл навсегда. 

"Вывод у меня такой. 
Что погибшие в гмине Сташув,что погибшие в соседней гмине Богоря,что в гмине Шидлув ,не зависимо от того, были они известными,или неизвестными поляки перенесли на мемориал в Сандомир. 
Думаю,что там же и убитые,но оставленные в августе 1944 года на поле боя.Пропавших без вести надо из донесения проверять отдельно еще,на предмет попадания в плен,но у них в донесении и написано,что пропали без вести. 
А Киселев Владимир Павлович был оставлен на поле боя,причем трудности по выносу тел понятны из повествования выше. 
Считаю,что бойцы из 108 ОШР, погибшие в середине августа северо-западнее города Сташува, ныне покоятся на мемориале в городе Сандомире."

Александр прислал фото братской могилы в Сандомире.

Собственно, я считаю, что нет разницы, в какой из братских могил похоронен Володя. По тем фото, что прислал Александр, видно, что за могилами следят, значит, память ещё не оставила людей, проживающих там, в Польше. Люди помнят, кто был их врагами, а кто погибал за них.

В деревне Хабарское перед бывшим сельским клубом, до того бывшим домом помещика, а сейчас частным владением, стоит желтый четырехгранный обелиск. На нем несколько десятков фамилий. Нессколько Гусевых, несколько Мизиновых. И только один Киселёв В.П. Полдеревни было Киселёвых, и тольклко один Киселёв В.П. не вернулся.