Мой отец Григорий Яковлевич Гапеев родился 7.01 1913 г. Был призван на фронт 20.07. 1941 года. В школе, классе в седьмом, нам дали задание на дом - написать сочинение на военную тему. Мной был описан фрагмент из военной биографии отца. Сочинение было расхвалено в школе, отправлено в район и даже в область. Отец иногда рассказывал о войне. Картинки, нарисованные детским воображением, четко отпечатались в памяти и сохранилось так живо до сих пор. Воспоминания эти были для него тяжелыми, но как ни странно, душа не была озлоблена. Здоровая доброта к жизни, заложенная в детстве, пересилила, смягчила, рассказывал он спокойно, как о постороннем. В тяжелых кровопролитных сражениях под городом Ельня Смоленской области их часть была окружена. Немногие, оставшиеся в живых, двое суток пролежали в пойме реки, в лощине под круглосуточным прицелом. К утру холодало, ноги лежали в ледяной воде, но даже шелохнуться было нельзя - сразу следовал выстрел. Ночи, как по заказу, были светлыми, лунными. Велась какая-то странная игра. Немецкий караул менялся часто, караульные разговаривали, громко смеялись, но активных действий не предпринимали, очевидно, не хотели рисковать, решили взять измором. Но на третью ночь им все же повезло. Погода стала портиться, по небу побежали тучи. Видят их немцы или нет во время очередного потемнения, наши бойцы проверяли так: на ствол винтовки вешали каску и приподнимали. Выстрелов не последовало. Риск был большой, но они продумали маршрут, каждое движение, и решились. Попытка, к их удивлению и радости, закончилась удачно. Немцы остались "с носом". На родной земле каждый кустик, каждая тучка помогают. А вот в другом бою не повезло, отец был взят в плен. Их гнали несколько дней, ни пищи, ни воды не давали, даже наклониться за
снегом было нельзя - расстрел на месте. Спали либо на дне котлована, на снегу, на мерзлой земле, либо в полуразрушенной церкви на ледяном полу, тесно прижавшись друг к другу, чтобы хоть как-то согреться, под дулами автоматов. Многие оставались лежать навечно. Пригнали в белорусский концентрационный лагерь под Бобруйск, работали на ремонте железнодорожного полотна. Кормили похлебкой из картофельных обрезков и хлебом из опилок. Тех, кто подходил к помойной яме в надежде найти объедки от немецкой кухни, расстреливали на месте, возможно, чтобы избежать кишечной эпидемии. Однажды отец с немцем-охранником проверяли железнодорожные пути и ушли далеко в лесной массив. Немец спросил "Детки е?" Отец на пальцах показал - двое. Немец стал махать рукой вдоль железной дороги и что-то говорить. До сознания дошло - его отпускают. Он сначала медленно, боясь оглянуться, шел по рельсам, ожидая пулю в спину, потом ноги сами понесли быстрее, потом побежал, свернул в лес, продолжая не бежать, не идти, а передвигать ноги, пока не свалился.
Он понял, почему ему немец помог. До войны этот немец жил какое-то время в Ленинграде, немного понимал русскую речь. У него тоже была семья и дети. Во время работ он лопотал на ломаном русском о Ленинграде. Отец тоже некоторое время жил в Ленинграде и поддерживал разговор. И вот то, что и этот немец и отец были когда-то в Ленинграде, сыграло такую роль. По ночам он шел, днем спал. Набрел на какое-то селение, забрался в баню. Хозяева его обнаружили, принесли поесть. До дома оставалось недалеко, он расслабился, думал, что это уже спасение, но кто-то его увидел и выдал. Выдал свой, русский. Доставили туда же. Однажды на ремонт путей их везли в товарном вагоне. Вдвоем с товарищем они проделали дырку в полу вагона и, когда поезд замедлил ход на подъеме, смогли непостижимым образом выбраться в эту дырку и залечь на рельсы. Побег удался. Поздно вечером отец с товарищем добрались до дома. Их приняли за беженцев, накормили. Отец не узнал своего сына, жена не узнала мужа, пока он сам не назвался. Перед ними сидели два изможденных до неузнаваемости в буквальном смысле скелета, обтянутых кожей. Отца прятали и откармливали в землянке до прихода Красной Армии. Потом опять были бои. В одном из них рядом разорвался снаряд. Отца контузило в голову и осколком раздробило правую руку. В госпитале постепенно частично ушла глухота, рана на руке зажила, но рука осталась изуродованной. К старости на ногах держалась опухоль, и он почти ничего не слышал даже со слуховым аппаратом. За храбрость, стойкость и мужество он награжден орденом Отечественной войны второй степени. Умер папа 10.07.1997г.