Это довольно старая история. Началась она в далёком 1918 году, когда в небольшой деревушке, расположенной посреди леса и мелких речушек, в большой крестьянской семье на свет появился второй по счёту малыш. Имя ребёнку дали довольно странное – Мануил. Там, где росли Васильки, Мишутки да Саньки  это имя поначалу несколько резало слух окружающим. Что за причуды? Объяснялось все просто: в какой-то  засаленной, потемневшей от времени   книжке,  Василий, отец  малыша, прочитал про князя  с таинственным именем Мануил. Желая сыну судьбы того большого человека, назвал  ребёнка в его честь.  Скоро все привыкли и бегал маленький Мануил вместе с остальными пацанами на речку за рыбой  и  в лес за грибами.

Возможно, руководила Василием в момент рождения сынишки какая-то неведомая сила, а может, просто совпадение, но странное   имя  это сослужило  мальчишке в жизни добрую службу.

Детство и юность Мануила пришлось на тяжёлое время. Революции, войны, голод, холод – многое пришлось испытать.  Большая семья – а после Мануила родилось ещё двое детей – требовала много. Работать приходилось с малых лет, много, на износ. Не доедали все, одежду и обувь донашивали друг за другом. Парнем он рос горячим, нравом крутым. Огонь сверкал в глазах, долго не спорил, чуть что – кулаки в ход пускал. Богатырским сложением не отличался, но жилист был и крепок.

 В 1939 году получил Мануил повестку. Шла русско – финская война. Вернулся живым, невредимым.  Казалось бы, счастье пришло, начинай новую жизнь. Недолго, однако, оно  продолжалось. В 1941 году призвали бойца снова на фронт. Началась страшная для всего русского народа война, Великая Отечественная. Снова потянулись вереницы солдат, полились слёзы матерей и жён.

Шёл 1944 год, зима. Война косила людские жизни, ломала судьбы, калечила семьи… Мануил вместе с братом Владимиром воевали на Ленинградском фронте.

Шли наступательные бои, наши войска продвигались вперёд. Одно  за одним освобождали сёла, города и деревни. Люди были истощены физически, от усталости подгибались ноги, да и погода давала о себе знать: морозы давили, кружила  метель. Казалось, ни конца, ни края нет этим ветрам, да вьюгам.

Мануил нервно закурил в окопе. Усталость последних особенно напряжённых месяцев давала о себе знать. Хотелось передышки, хотелось закрыть глаза, забыться, окунуться в тишину. Но нет…снова стрельба. Выбросил окурок, схватил винтовку. Резкая боль обожгла предплечье…чёрт! Озябшими пальцами расстегнул пуговицы шинели. Так и есть! Какой-то фриц успел чиркануть пулей. Злость вскипела моментом, бешенство забурлило внутри: ах ты гад! Кто-то помог затянуть    тряпкой рану, еле дождался, пока завяжут. Подтянулся здоровой рукой, выскочил из окопа с криком: «Стреляй, гад, стреляй!». И всё…. Дальше тишина и мрак. Упал солдат.

В конце боя Мануила,  получившего пулю   от снайпера и не подававшего никаких признаков жизни, определили в палату для последующего захоронения. Полетела «похоронка» в родную деревушку.

Военный врач, старый еврей,  человек видавший многое за свою жизнь, просматривал документы поступивших раненых и погибших солдат. Внимание его привлекло одно имя, имя несвойственное для обычного русского человека. Он надел очки и стал внимательнее изучать дело погибшего  бойца. Мануил….Врач задумался. Древнееврейское имя Мануил звучало как песня с далёкой родины. Перед глазами всплыли родные места, в ушах зазвенел крик  погибших детей и жены . Встал. Медленно прошёлся из угла в угол. Бросил документы на стол и резко вышел из комнаты.

Вот и он лежит, человек с именем Мануил. Врач наклонился, взял сухощавого, темноволосого солдата за руку, по привычке стал искать пульс. Что это? Неужели показалось? Жив! Неужели он   жив?   

Операция прошла успешно. Мануил открыл глаза, вокруг всё плыло. Два месяца реабилитации в госпитале. Пуля прошла в двух миллиметрах от сердца. Об этом он потом узнал от старого доктора – еврея, которому он напомнил свою далёкую страну. И жизнью которому он теперь был обязан.  Этих двоих людей свёл случай. Случай, который одному из них дал второй шанс на жизнь.

А дома оплакивала сыновей мать. На брата Владимира тоже пришла «похоронка».

  Война всё ещё шла. Мануила комиссовали. Ранение было слишком серьёзным. Путь домой был долгим. Пешком, на перекладных, ночуя то у добрых людей, то в брошенных сараях, брёл он в свою маленькую деревушку. В снах своих видел мать, братьев, сестру, отца.

Увиденное не совпало с его ожиданиями. Не было той деревушки на старом месте. Война сравняла её с зёмлёй, выжгла огнём. Люди жили в наспех построенных деревянных строениях, землянках.

Не все деревенские сразу узнали Мануила. Похудевший, осунувший он не был похож на того бесшабашного парня из мирной довоенной жизни. Сердце ёкнуло в груди матери, увидевшей, как окружили люди какого-то солдата. На негнущихся ногах она медленно пошла в их сторону. Солдат стоял к ней спиной, она не могла видеть его лица. Голос…что-то знакомое послышалось ей в том голосе. Знакомое, родное, своё…  Он обернулся, почувствовав сверлящий спину взгляд.  Глаза их встретились. Мать замерла, застыла и медленно осела на землю, боясь снова потерять то, что оплакивала столько времени.

Недолгую жизнь прожил Мануил на этой земле: военное ранение давало о себе знать. Но то счастливое имя, которым  наградил Василий своего сына,    помогло ему выжить,    дало ему возможность продолжить род, подарить жизнь своим детям и внукам.