АНЯ*
Так звали Аню Зудинову. Отчества её мы не знали, да и, в сущности, тогда это было нам ни к чему. Весёлая, добрая и общительная она была любимицей полка. Мягкая, добрая улыбка на её смуглом лице и хитро прищуренные с искорками глаза навсегда остались в моей памяти.
Впервые встретил я её в середине ноября 1941 года в лесу на просёлочной дороге напротив пос. Атепцево, где наш батальон занимал тогда оборону. После выполнения поручения комбата шёл я из штаба полка в расположение батальона. Как сейчас помню, был слабый мороз и медленно, медлен-но падали пушистые снежинки. Навстречу мне шли вразвалку две девушки. Одеты были они в тело-грейки, ватные брюки, а на ногах валенки. У одной из них за поясом наган, привязанный бинтом к ремню, а руки засунуты в карманы брюк. Вся её внешность напоминала (у Папы «выражала») зади-ристого парня. Поравнявшись со мной, она с усмешкой спросила меня: «Не тяжела ли тебе винтов-ка, мальчик?» Я смущённый гордо прошёл мимо, не проронив ни слова. Мне было тогда 17 лет и ростом невелик, но уже участвовал в нескольких боях.
Это была Аня. После этой встречи в течение пяти фронтовых месяцев мы были рядом.
Аня была медсестрой, но нередко можно было её видеть впереди атакующих солдат. Даже в то время, когда наши воины проявляли небывалое мужество и храбрость, защищая Москву, она была примером отваги для многих солдат. Аня одна из первых получила награду Родины.
Первого декабря 1941 года враг сделал последнюю попытку прорваться к Москве. Рано утром немцы обрушили на наши позиции шквал миномётно-артиллерийского огня. Беспрерывный вой снарядов, взрывы и визг летящих осколков слились в сплошной гул. В течение получаса враг рушил наши око-пы. В этом аду огня каждый плотнее прижимался к земле и молил судьбу, чтобы смерть миновала его. Аня же во весь рост перебегала с одного места на другое, перевязывая раненых и перенося их в менее опасное место. Аня была всегда там, где нуждались в её помощи.
В середине декабря 1941 года во время одной из наших атак на Атепцево артиллеристы, выкатив орудие на открытое место, в ряды атакующих солдат, прямой наводкой стреляли по огневым точкам противника. Немцы открыли по орудию сильный миномётный огонь. Двое артиллеристов были ра- нены. Аня сквозь разрывы снарядов, по глубокому снегу подбежала к орудию, перевязала раненых и вынесла их с поля боя.
Аня отличалась удивительным чувством ответственности, словно от неё одной зависели и успех боя, и жизнь бойцов.
Шёл ожесточённый бой за Шанский завод. От сильного миномётного и пулемётного огня противни-ка бойцы залегли. Батальон нёс большие потери. И, вдруг, Аня с криком «Ура! Товарищи!» поднялась и бросилась вперёд. Бойцы, увидев это, дружно поднялись и выбили противника из корпусов заво-да. Мужество выражалось во всех её поступках.
В середине января 1942 года во время сильных морозов Аня обморозила лицо. На её щёках появи-лись большие черные пятна. Увидев Аню с этими пятнами на лице, комиссар полка Скоморохов И. Ф. приказал её немедленно отправиться в санбат. Но она не хотела уходить из батальона, и только под угрозой ареста Скоморохов заставил её отправиться на лечение.
Обычно после успешного боя Аня была весёлой, (со) спокойно-деловитой улыбкой на лице, как-то всегда красиво устраивавшейся на её по детски припухлых губах. Но видели бы, сколько гнева вы-ражало её лицо, когда она вслух читала нам статью в газете «Правда» под названием «Таня». Это было вскоре после освобождения г. Вереи. В Верее мы видели все зверства фашистов; видели трупы заживо сожжённых людей, горящие дома, но рассказ о Зое Космодемьянской, прочитанный Аней, вызвал у нас тогда невероятно сильное впечатление.
Во время короткого отдыха между боями Аня любила вспоминать довоенное время. Из этих воспо-минаний мы узнали, что она до войны работала товароведом во Внешторге. Занималась парашют-ным спортом, мечтала стать лётчицей, но не суждено было осуществиться её мечте.
При выполнении задания в тылу у немцев она погибла.
И сейчас, когда пишу о ней, встаёт она перед моим взором, то идущая в серой шинели рядом с ком-батом впереди колонны, то бегущая с винтовкой наперевес впереди бегущих солдат.

Бывший ополченец I-го полка 4-й дивизии народного ополчения Куйбышевского района г. Москвы (1287 сп. 110 сд.)
Дорожкин Л. В.
---------------
*Однажды летом, когда мы жили на Парковой улице, я увидел через кухонное окно, что к подъезду подходит Никита Филиппович, а с ним какие-то мужчина и женщина. Я окликнул папу, сказал, что приехал Зайцев, а с ним ещё кто-то. Вошедших с Зайцевым папа не сразу узнал, а потом вдруг начал обниматься и целоваться со слезами на глазах с приехавшим мужчиной. Это оказался Конов Пётр Никифорович со своей женой Калерией Павловной, которых привёз в гости Никита Филиппович.
Конов бывал у нас в гостях несколько раз. Несколько раз папа ездил к нему в гости. Ездила как-то в гости и мама.
В один из своих приездов с Калерией Павловной Конов с папой стали вспоминать бойцов из баталь-она. В батальоне было несколько девушек. Вспомнили и Аню Зудинову, и других девушек. Никак не могли вспомнить, как звали невысокую светленькую полную девушку по прозвищу не то «булочка», не то «пышка».
Конов и Зудинова любили друг друга. И Конов сказал, что, если бы встретил сейчас Аню, то, несмот-ря на то, что любит Калерию и есть семья, общие дети, наверное, ушёл бы к Ане. Калерия Павловна молча положила свою правую руку на руку мужа. (Мы вместе сидели за столом, она слева от мужа.) Только губы слегка поджала, да чуть дрогнули веки. Конов при этом сказал, что молоды они тогда, на войне, были. Хотелось любить и быть любимым, а на войне и время сжималось, и чувства обо-стрялись – поэтому так быстро с Аней сошлись и крепко полюбили друг друга. И хотелось всё ус- петь. Но Конова просто через некоторое время после ранения папы очень тяжело ранило, его эваку-ировали в глубокий тыл, и следы его для Ани затерялись. Остатки полка увели на переформирова-ние. Аня, потеряв близких ей людей, а старожилов в полку почти не осталось, подала рапорт на на-правление на работу в тылу у немцев, как «Таня». После непродолжительной учёбы она была забро-шена за линию фронта, где через некоторое время погибла.

Пометка: «17 октября (3)» (Мною найдены только разрозненные листы)
В середине октября 1941 г. нас срочно перебросили из района озера Селигер Калининского фронта на Западный фронт под город Боровск.
Конечно, мы, рядовые ополченцы, не знали сложившуюся обстановку; однако, по тому, как быстро мы разгрузились среди поля, и как поезд задним ходом ушёл от нас, мы поняли, что впереди наших не было.
Переночевали в лесу. Утром следующего дня, это было 17 октября, мы по просёлочной дороге на сближение с противником.
Идти было трудно. Разбитая дорога была схвачена морозом, окаменела, и мы то и дело спотыкались о колдобины.
Через полчаса вышли на опушку леса. Впереди, чуть правее, виднелась деревня.
Нам было приказано окопаться.
На второй день после прибытия наш батальон контратаковал противника. При выходе на рубеж атаки мы попали под сильный миномётный огонь.
Вой летящих и взрывы падающих мин, осколки которых разметались веером вокруг ошеломили нас, до этого ещё необстрелянных солдат.
Мы залегли и, казалось, что никакая сила не заставит нас подняться вновь. Но по команде: «Вперёд!», преодолевая страх, мы подымались и шли.
Пройдя небольшой участок леса, мы вышли на опушку. Перед нами открылось широкое поле. Вдали виднелись почерневшие от осенних дождей дома деревни, а чуть левее, в трёхстах метрах от нас, стояли две рядом расположенных скирды.
Противник продолжал вести из деревни прицельный огонь. По всему видно было, что огонь корректировался противником, засевшим между скирдами. Нашему отделению было приказано уничтожить корректировщиков и окопаться возле скирд. На время выполнения этой операции отделение возглавил помкомвзвода.
Не выходя из леса, мы направились туда, откуда немцы менее всего могли ожидать нас.
Когда мы вышли к месту атаки, мы оказались в ста метрах от скирд. За скирдами увидели двух немцев, лёжа наблюдавших за позицией нашего батальона. Помкомвзвода сказал, чтобы по его команде мы дружно поднялись и, стреляя, бежали к скирдам.
И вот команда: «Вперёд, ребята!»
Мгновенно вскочив и не чувствуя ног своих, бегу к скирдам, на ходу стреляя в сторону противника.
Когда добежал до скирд и лёг между ними, увидел я убитого фашиста. Без пилотки, светловолосый, в серо-зелёном френче и такого же цвета брюках, заправленных в широкие голенища кованых сапог. Лежал он пластом, держа в руке гранату с длинной деревянной ручкой.
Наша атака была такой быстро и неожиданной, что он не успел взвести гранату и бросить её в нас.
Не успели мы ещё окопаться, как противник, в отместку за погибших своих корректировщиков, открыл такой сильный миномётный и артиллерийский огонь, что мы не знали, куда от него спрятаться. Мины хлёстко взрывались рядом. Зажигательные снаряды с шипением вонзались в скирды.
Скирды загорелись, испуская густой желтоватый дым. Возле скирд находиться стало невозможно. Используя дым горящих скирд, как завесу, волоча за собой на плащ-палатке погибшего товарища (Юршина?), мы вернулись в расположение своей роты.
С наступлением сумерек обстрел наших позиций прекратился. Комбат Адамчик* приказал построить роту повзводно и, когда мы построились, он сказал, что поведёт батальон (роту?) в атаку. «Кто отстанет без причин от своего взвода, роты – буду считать его трусом, дезертиром!»
И вот мы пошли по полю в сторону деревни. Немцы, заметив нас, стали освещать местность ракетами и обстреливать нас из миномётов. Не смотря на это, мы то бегом - во весь рост, то шагом – пригнувшись, шли вперёд.
Было страшно, но страшнее было отстать от своего взвода.
Вдруг справа в упор по нам ударили вражеские пулемёты. Это было так неожиданно, что батальон (рота?) разом залёг.
Пули то со взрывом вонзались в землю возле моей головы, то со свистом пролетали мимо. С чувством безысходности лежу в борозде и чувствую, как от ударов пуль вздрагивает на спине вещмешок.
Поступила команда отходить. Усталые, продрогшие и ошеломлённые тем, что произошло, мы вернулись на исходный рубеж атаки. Многие остались лежать на поле.
Погибли: комбат Адамчик, командир роты Малофеев, его 16-летний сын, командир 2-го взвода.
Вот так состоялось наше боевое крещение.
* АДАМЧИК Александр Иванович, майор 1287 сп 110 сд. 1897 г. рождения, Барановичская обл. Белорусской ССР. Призван в 1941 г. Ногинским ГВК Московской обл. Погиб в бою 20 октября 1941 г. Похоронен: братская могила на городском кладбище в г. Наро-Фоминске. (Основание: Паспорт захоронения Наро-Фоминского ОВК.)

Конов несколько раз вспоминал про поведение папы на фронте. «Бывало – идет бой, немцы ведут интенсивный огонь из пулемётов, миномётов, ружей. Залегли. Чуть стал огонь затихать, говорю Лёне: «Беги во вторую роту, передай командиру – пусть поднимает людей!» Смотрю: побежал мой Лёня! Пули свистят, мины рвутся! А он где бегом, где на карачках!.. Нашёл командира, передал приказ, вместе бойцов поднимают!
А то ещё так. Лежим, немец стреляет. «Лёня! Надо поднимать людей! Давай, ты - направо, я – на-лево!» Поднимаюсь, хватаю за шиворот ближайшего, поднимаю, тыкаю наганом в спину: «Нечего разлёживаться! Вперёд!» и матом! Затем к следующему. Оглядываюсь на Лёню: тоже стоит возле бойца, тыкает в бок носком валенка и стволом винтовки в спину лежащего: «Ты куда, сволочь, стре-ляешь! Немец там, впереди! А ты в снег уткнулся носом и в небо стреляешь! Давай поднимайся! Видишь, я стою и ничего! Поднимайся и вперёд!» Поднимается боец, бежит вперёд, а Лёня уже к следующему!»

Попытки прорваться к своим не увенчались успехом, т.к. был очень плотный огонь противника, и основная, оставшаяся от батальона, часть была вынуждена отойти на восток, к лесничеству.
Было принято решение отходить к Наро-Фоминску, т.к. по звукам, там шли бои, значит, были наши, а между группой бойцов и самим городом было довольно тихо.
Шли по краю леса. В одном месте, где лес был довольно близок к дороге, увидели немецкий обоз. Обоз обстреляли. Лёня прицелился в одного из немцев и выстрелил, в это время у него была винтовка, – немец упал. Лёня долгое время считал, что он, именно он убил этого немца. (Гораздо позже, уже в конце 90-х годов, папа, приехав домой, сказал, что этого немца, скорее всего, не он убил, т.к. они обсуждали с одним из ветеранов, тоже выходившим в этой группе, этот эпизод. Тот, оказывается, тоже стрелял в этого немца, а поскольку тот стрелял лучше, то папа признал, что убитый немец был убит именно этим бойцом.)
Немцы растерялись, залегли и не сразу открыли ответный огонь. Группа отошла в лес и продолжила движение в сторону Наро-Фоминска.
На одной из прогалин, открытой в сторону немцев, группа была ими обстреляна из миномёта. В сторону группы двинулись немцы. После выстрелов Лёня оглянулся посмотреть, где Толя, и заме-тил, что тот упал. Лёня подбежал к нему и увидел, что Толя ранен. Лёня перевязал его, огляделся. Поняв, что по глубокому снегу одному ему Толю не вытащить, он решил догнать своих и попросить помощи. Прикрыв Толю какой-то соломой, взяв у того автомат и подсумок с запасным магазином и оставив Толе свою винтовку и подсумки с патронами, он крикнул: «Подожди немного, я сейчас сво-их позову!» и побежал за помощью. Когда Лёня догнал свою группу, то немцы уже к ней приблизи-лись, ведя огонь. Лёня объяснил, что случилось, и попросил помощи. Но немцы были уже близко, и бойцы, сказав, что Толе уже не поможешь, силой увели чуть не плачущего Лёню.
Лёня долгое время считал, что он виновен в гибели Толи. И только в начале 90-х, приехав из Любу-чан, Лёня с радостью сообщил, что Толя, оказывается, жив – немцы его не заметили. А несколько позже, тоже прорываясь к своим, в этом месте шла ещё группа бойцов. У них были 2-3 повозки. То-лю заметили и подобрали, положив на одну из повозок. Толя попал в госпиталь. Выздоровев, снова оказался в армии и пробыл в ней до конца войны, был награждён медалью «За отвагу».

Ветераны дивизии, участники тех боев в составе 110-й СД, вспоминали:
«…В ночь с 1 на 2 декабря никто не отдыхал, все части и подразделения дивизии находились в движении.
Командиром 1287-го стрелкового полка Я. З. Присяжнюком с участием комиссара полка A.A. Агеева и командира 2-го батальона Л. Г. Белоуса был сформирован отряд численностью до 200 человек, который в 6 часов утра под командованием Л. Г. Белоуса и под личным руководством на месте со стороны командира и комиссара полка выступил из дер. Афанасовка для занятия дер. Савеловка. Бойцы смело шли в атаку, стойко вели себя под огнем врага. Упорный кровопролитный бой продол-жался четыре часа, отряд ворвался в дер. Савеловка, однако, встреченный исключительно мощным минометным и пулеметным огнем и контратакованный на флангах двумя ротами противника, пытавшимися его окружить, был вынужден отойти на исходные позиции.
В этом бою фашисты потеряли до 200 солдат и офицеров только убитыми, но и наши потери были велики. Отряд потерял до 40 % личного состава. Разрывом мины оторвало ногу комиссару полка A. A. Агееву, который, будучи в тяжелом состоянии, не желая обременять товарищей, застрелился. Получил ранение и капитан Л. Г. Белоус.
Остатки отряда заняли оборону у дер. Афанасовка.
В 14 часов 2 декабря противник начал наступление на дер. Афанасовка вдоль дороги, ведущей от дер. Савеловка. Защитники деревни встретили атакующих ружейно-пулеметным огнем. Их под-держали артиллеристы. Помощник командира батареи Южный, выдвинув орудие на прямую на-водку, удачно накрыл наступающих огнем.
Наши пулеметчики отбивались до последнего патрона. Особенно отличился в бою командир пуле-метного расчета С. Т. Бирюков. Попав в окружение, он продолжал отбиваться от наседающего врага, в упор расстреливая идущих в атаку фашистов. Занимаемый рубеж он оставил только после того, как израсходовал все патроны.
В результате боя полк вынужден был отойти и занять новую линию обороны в 3–4 км северо-вос-точнее дер. Ивановка.
В ходе четвертой атаки гитлеровцы окружили 2-й батальон.
Батальон до последней возможности удерживал занимаемые позиции, а затем по приказу капитана Л. Г. Белоуса, личным примером увлекшего бойцов за собой, нанеся большие потери врагу в руко-пашной схватке, гранатами и штыками, прорвался из окружения. При выходе из окружения Л. Г. Белоус получил третье, тяжелое ранение. Находившийся рядом с Белоусом связной 4-й роты ком-сомолец Л. Дорожкин, семнадцатилетний доброволец, прибывший из Лопасненского (ныне Чехов-ского) района Московской области, вместе с другими бойцами подобрал раненого и вынес его из-под огня.
Эвакуация раненого командира батальона в госпиталь была поручена санинструктору A. M. Желниной. Вместе с Белоусом в госпиталь отправили и тяжелораненую А. Голикову - добровольца народного ополчения. У дер. Шеломово сани, в которых везли в госпиталь раненых, подверглись нападению прорвавшегося в тыл полка вражеских автоматчиков. Они пристрелили раненых, а Жел-нину зверски избили - разбили голову, выбили зубы, повредили позвоночник и в бессознательном состоянии бросили в кювет.
Ряды обороняющихся редели. 1287-й стрелковый полк за два дня боев потерял более 700 человек убитыми и ранеными. Сказывалась нехватка боеприпасов.
В связи с этим командир полка майор Присяжнюк был вынужден отвести остатки полка в количестве 120 человек в район лесничества, северо-восточнее дер. Ивановка.
Здесь противник был окончательно остановлен.
На участке обороны, занимаемом 1291-м стрелковым полком, 2 декабря с 5 часов утра и до 13 часов дня шел ожесточенный бой за дер. Волковская Дача. Созданный в ночь с 1 на 2 декабря начальником штаба дивизии майором А. Н. Юриным и комиссаром штаба Большаковым из остатков этого полка сводный отряд в количестве 350 человек четыре раза предпринимал атаки на деревню.
Активное участие в этих боях принимали политработники, которыми руководил заместитель на-чальника политотдела армии старший батальонный комиссар Владимиров и начальник политотдела дивизии батальонный комиссар Змеул. В одной из атак смертью храбрых пал работник политотдела армии батальонный комиссар Яблонский.
Группы автоматчиков противника при поддержке танков обошли сводный отряд с флангов и вышли в тыл, к штабу дивизии. Возникла угроза разгрома штаба. Командиру истребительного отряда млад-шему лейтенанту Д. И. Герасимчуку было приказано уничтожить вражеские танки. Искусно маски-руясь в складках местности, группа истребителей во главе с Д. И. Герасимчуком двинулась навстречу танкам. Когда головной танк взобрался на холм, Герасимчук бросил под него противотанковую гранату. Вражеская машина была выведена из строя. Огнем истребителей было также уничтожено 6 вражеских солдат. Второй танк противника развернулся и покинул поле боя.
За образцовое выполнение боевого задания Д. И. Герасимчук награжден орденом Красного Зна-мени, вторым за время войны.
Находившийся на наблюдательном пункте командира дивизии телефонист А. И. Маня оказался от-резанным немцами. До последней минуты своей жизни он передавал по телефону сведения о противнике. Последняя его передача была такой: „Прямо на меня идет группа немцев, вступаю с ней в единоборство. Прощайте, товарищи! Я верю, что наше дело правое, мы победим!“ Отважный боец погиб как герой, своего поста он не покинул.
В середине дня 1291-й стрелковый полк отошел на новый рубеж обороны, к дер. Могутово. В районе дер. Могутово отличились бойцы взвода, которым командовал младший воентехник И. Н. Денисов. Обороняясь на подступах к деревне, взвод отбил атаку роты противника. Потеряв до 80 человек убитыми и ранеными, враг отошел.
Активное участие в боях под дер. Могутово принимал начальник 1-го отделения штаба дивизии майор С. Л. Дуденков, лично руководивший действиями двух рот полка, отражавших атаки гит-леровцев.
К исходу дня под нажимом превосходящих сил противника 1291-й стрелковый полк был вынужден оставить дер. Могутово и занять оборону на опушке леса севернее этой деревни…»