В то время я находился в транспортной роте Тереспольского укрепления. В тот день было как то не по себе. В четвертом часу начались подозрительные движения и мощный гул самолетов, пересекающих границу. Слышу, дежурный по заставе пробует по телефону уточнить время и координаты воздушного коридора для гражданских самолетов. После серий затяжной бомбардировки и шквальной пулеметной атаки тут же и без ответов стало все понятно, и дежурный подает команду: «Застава, к бою!»
Выскочил из казармы и вместе с товарищами залег в цепь. Немецкие пулеметчики, видимо, уже пробрались в крепость и заняли выгодные позиции: пулеметные очереди не давали нам поднять головы. С превеликим трудом и потерями прорвались в цитадель и заняли оборону по берегу Западного Буга. Но гитлеровцы уже были в цитадели, забрались на церковь, превращенную с приходом советских войск в гарнизонный клуб. Пулеметные и автоматные очереди раздавались почти без перерыва.
Уж очень нам хотелось сбить немцев оттуда. Кто-то вспомнил про пушки, что стояли в артиллерийском парке. Добровольцы поползли туда и вскоре приволокли одно орудие. Сделали из него всего три выстрела, но потом его заклинило, поправить было нельзя, и бойцы выбросили затвор.
Мы отошли в казармы 333-го полка. Это здание стоит поперек Центрального острова, и из окон открывается обзор на обе стороны. Здесь распоряжался начальник 9-й пограничной заставы. У дверей, окон и подвальных амбразур стояли наши стрелки и пулеметчики.
Немцы тут понесли большие потери, и их трупы валялись в разных местах между казармой и клубом.
Потом наша группа решила пробиваться через крепости. Опять перебрались на Тереспольское укрепление, рассеяли неплотную немецкую цепь. Но силы все-таки оказались неравными. К тому же у нас кончались боеприпасы, а тут немцы опомнились, и со всех сторон застрочили пулеметы. Мы оказались прижатыми к Бугу, яростно отстреливались и под огнем опять перебрались через реку в расположение 333-го полка.
Патронов и гранат уже не было; там меня ранило в третий раз осколками мины в обе ноги. Положение стало безвыходным.
Поздно вечером с помощью товарищей я выбрался из казармы, решили встретиться у столовой и пробиться на восток. Стрельба в крепости не прекращалась, но мы уже ничем не могли помочь своим товарищам.
Уйти далеко нам не удалось…
Немцы гнали колонну военнопленных по обочине, а по шоссе навстречу ехали машины с фашистскими солдатами. Вид у нас был ужасный, и многие немцы спешили сфотографировать нашу колонну. Стиснув зубы, шли мы под прицелами автоматов и фотоаппаратов. И не покидала меня в то время шальная мысль: ничего, будет и на нашей улице праздник, посмотрим и мы на колонны немецких пленных.
Прошли долгие тяжелые лагерные годы, прежде чем в немецком лесу увидал я родную «тридцатьчетверку» - свои пришли! Мне вручили винтовку, и дошел я до Берлина. Восемьсот метров оставалось до рейхстага, когда меня опять ранило в ногу.
В санитарной машине меня повезли по берлинским улицам в госпиталь и все рядом змеилась длинная колонна немецких офицеров, генералов – их вели на сборный пункт военнопленных.