Прадедушка Тихон неохотно рассказывал о войне, и те немногочисленные рассказы, которые от него слышали мой дедушка Виктор Тихонович и мой папа Дмитрий, были печальными и полными переживаний. Иногда, спустя много лет после тех событий, он всё равно не мог сдержать слезу, вспоминая и рассказывая близким невыдуманные фронтовые истории. Дедушка Виктор Тихонович запомнил некоторые из них и рассказал моему папе, а он – мне.

Отряд.

Был обычный морозный день. Вдали за горизонтом погромыхивали редкие раскаты орудийных залпов, второй год войны. По опушке соснового леса торопливо шел солдат. Уши шапки-ушанки опущены и закрывают шею, на уровне лица покрыты инеем, дыхание ровное. «16 марта была присяга, а уже декабрь. Дома остались жена и трое детей. Как они там? Живы ли?» - думал он. Слегка похрустывал под ногами снег. Каждый шаг давался легко. «Задание выполнено, через пару часов буду на месте, доложу командиру обстановку, передам пакет – и отдыхать». Впереди показалась просека. Лесной массив огибал замерзшее озеро. Ровная поверхность снега на толстом льду слепила глаза. Можно было идти прямо по льду и сэкономить около 40 минут, но нельзя. Озеро как на ладони у неприятеля, хорошо просматривается. - Не отставать! Подтянись! - вдали, в глубине просеки послышалась команда.
Боец остановился и посмотрел влево. К нему приближался отряд, впереди – командир лейтенант. Боец остановился и решил передохнуть, подождать их. Вот уже конец сорок второго года, ему уже почти 40 лет. Дома остались жена и трое маленьких детей. Участие в боевых действиях, окружение, оборона, постоянные бои позволили накопить опыт, чтобы выжить в этих суровых условиях. Отряд подходил к нему. Это были курсанты военного училища. Все были одеты в новое обмундирование. На их раскрасневшихся на морозе лицах были видны улыбки, из строя доносились шутки, смех. Командир тоже был молодой, старался успокоить курсантов, но и сам иногда не сдерживался, улыбался. «Пацаны» - подумал он и преградил путь отряду, ступив на протоптанную колею просеки и поворачивающую налево, в обход озера.
- Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! – сказал он. – Туда нельзя, там простреливается! – продолжил он, поднеся правую руку к своей шапке.
- Солдат, освободите дорогу! Мы получили приказ и маршрут движения. Подтянись! – Он вынужден был отойти в сторону, а отряд прошел мимо него не останавливаясь прямо.
На неглубоком снегу озера вслед за строем появилась неширокая полоса следов. Он поднял руку и перекрестил ею удаляющийся от него отряд. Неожиданно раздался нарастающий свист и сразу же громкий хлопок. Позади отряда разорвалась мина. Сразу же повторный свист, и по звуку стало понятно, что вторая мина взорвалась впереди отряда. Затем – в середине отряда, потом просвистело еще несколько мин и упало, взорвавшись там, где были наши солдаты. Из-за рассеивающейся дымки с озера раздавались крики «Мама!» и стоны раненых. Боец упал, спрятавшись за ствол ближайшего дерева. Шум прекратился также внезапно, как и начался, установилась мертвая тишина, только расколотый лед на озере и останки неподвижных тел говорили о случившейся здесь трагедии.