В годы войны я не была снайпером или связисткой, разведчицей или артиллеристом, не ходила в атаки и не встречалась лицом к лицу с фашистами. Но, думаю, то, что делали я и мои подруги на фронте, было очень нужно тем, кто ковал победу над врагом.

Начало войны застало меня в Ярославле, где я работала на знаменитом шинном заводе в отделе технического контроля. Приехала я в этот город из деревни. Мечтала после окончания 10-го класса школы пойти учиться в институт, стать инженером, но в январе 1941 года ввели платное обучение. А семья наша средств для этого не имела. Потому-то и пришлось изменить свои планы, пойти работать на завод. А 22 июня и от этого пришлось отказаться. Сильный и коварный враг напал на нашу Родину, и у всех моих сверстников тогда было лишь одно желание — попасть на фронт, сражаться с захватчиками, отстоять нашу землю.

Но 17-летних девчонок в военкомате отказались призвать в ряды защитников Родины. Вместе с другими заводчанами нас отправили на трудовой фронт.

Под Москвой шли тяжелые бои. На случай наступления гитлеровцев в Ярославскую область мы должны были помочь в короткий срок возвести оборонительные сооружения. Начали мы там трудиться в ноябре. Зима была суровой. Чтобы хоть немного отогреть землю, жгли костры. Орудия труда у нас были самые примитивные — ломы, кирки, лопаты, носилки, пилы. Для переноски бревен подставляли свои плечи.

Вернулись мы в Ярославль в марте 42-го, когда фашистов уже отогнали от Москвы. А в апреле меня вместе с другими девушками-добровольцами призвали в армию. Было нас ( хорошо помню!) 100 человек. Разделили нас на 4 группы и та, в которую попала я, была направлена на Ленинградский фронт, в Тихвин, где размещался штаб 82-го района авиабазирования. Здесь нам объявили:

— Служить, девчата-красноармейцы, будете в Пикалево, в 139-х САМ. Что это означает, объясняем популярно: стационарные авиационные мастерские 14-й воздушной армии. Доверяем вам выполнение очень важного для фронта задания — будете ремонтировать самолеты. Каждый из них нам дорог. И чем скорее вы их вернете в строй, тем быстрее разгромим мы захватчиков!

Так началась наша солдатская служба, трудная и совсем не девичья. Но мужчины больше нужны были в строевых частях, а здесь, в САМе, мы должны были их заменить. И часть наша была фронтовой, а не службой тыла.. Воздушные бои в небе над Ленинградом шли каждый божий день. У гитлеровцев поначалу был огромный перевес в авиации. Их бомбардировщики, сопровождаемые для прикрытия истребителями, каждый день совершали налеты на оказавшийся в осаде город на Неве. Тяжело приходилось нашим «ястребкам»! Но те, кто сидел за штурвалами этих самолетов, были настоящими храбрецами и смело вступали в бой с фашистскими стервятниками. На свои аэродромы они возвращались с израненными пулями и осколками снарядов плоскостями и фюзеляжами. Зачастую мы диву давались: да как же они смогли дотянуть до линии фронта, не упасть на вражеской территории?!

Работала я в моторном цехе дефектоскопистом. Доставят с фронта самолет, и надо очень внимательно осмотреть, какие повреждения у него в моторной части, что именно подлежит ремонту. Опытные работники дефектного отдела помогли мне изучить авиационные моторы и измерительные приборы, научили в короткий срок определять дефекты узлов двигателей.

В прорыве блокады Ленинграда наша часть принимала самое непосредственное участие. Работали круглые сутки, спали на чем придется рядом с самолетами. И как же радовались, когда 18 января 1943 года вражескую осаду удалось прорвать! В сентябре меня наградили медалью «За оборону Ленинграда», но торжествовать победу было еще рано. Гитлеровцы продолжали удерживать позиции в опасной близости от города на Неве. Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии разработала и осуществила операцию по полному освобождению Ленинграда от вражеской блокады. Началась эта операция 14 января 1944 года, а закончилась двумя неделями позже — 27-го. И в нее мы тоже внесли свой вклад — возвратили в боевой строй немало самолетов, за что получили благодарности командования и боевые награды.

А в апреле 1944 года меня с группой работников нашего цеха направили в Ленинград на авиационный завод, чтобы поднабраться у профессионалов их опытом, получше узнать технику, с которой приходилось иметь дело. Командировка была для нас во всех смыслах полезна и наполнила еще большей гордостью за то, что совершили под стенами града Петра советские бойцы, прогнав с нашей земли фашистов. Я впервые увидела тогда Ленинград и была поражена его величием, красотой и...чистотой. Даже представить было трудно, что 900 дней и ночей Ленинград был в осаде, многократно опоясан оборонительными линиями укреплений, подвергался массированным бомбежкам и артиллерийским обстрелам, а теперь вот такой нарядный. Как же надо любить свой город, чтобы так заботиться о нем?!

Наша часть после этого вошла в состав Волховского фронта, а впоследствии — Белорусского и была перебазирована в Кречевицы, что неподалеку от Новгорода. Там мы и встретили День Победы. Встретила я его вместе с мужем — техником-лейтенантом Анатолием Павловичем Боровковым из нашей же части. По тогдашним законам разрешение на бракосочетание дал нам командир, и 28 февраля 1945 года мы официально стали мужем и женой. Анатолий мой не был кадровым офицером, хотя и участвовал в финской войне в танковых частях. Его вновь призвали в армию в первые же дни войны. А уж как он воевал, можно судить по наградам — двум орденам Красной Звезды, ордену Отечественной войны, медалью «За боевые заслуги» и многими другими.

Я демобилизовалась в августе 45-го, а муж служил еще до 1958-го и ушел в отставку капитаном. 10 лет после этого мы прожили в Красноярске-26. Анатолий Павлович работал на Горно-химическом комбинате, а я на другом оборонном предприятии. В 1968-м всей семьей переехали в Сосновый Бор. Мужа перевели из Сибири на ЛАЭС, там же многие годы в цехе ТАИ работала и я.

День Великой Победы — самый дорогой праздник для всех, кто выстоял в те страшные дни и не отдал свою страну на поругание врагу. Жаль, что мой Анатолий не дожил до этого светлого дня...